Андрей Волос - Аниматор

— Да и когда бы мне? — Михаил Михайлович невесело смеется. — Даже если б и возникла такая мысль, даже если б вы, Сергей Александрович, или вы, Никифор Степанович, нашли смелость сказать: да, Михал

Михалыч! способны! дерзайте! развивайте талант! учитесь! — то когда бы я стал этим заниматься?.. Годы не те, да и служба, знаете ли…

Облегчение мое немедленно переходит в отвращение, все более обостряемое нежным воркованием пришлеца. Хорошо, что он на меня не смотрит. А когда все же вскидывает взгляд, я уже себя поборол. Не только брезгливости, но и, надеюсь, даже следа холодности нет на моем лице — одно лишь благосклонное внимание.

— Так что уж остается только с замиранием сердца следить, как вы — маги! волшебники! кудесники! — на наших глазах поднимаетесь к высотам, которые, повторяю, не только простым лапидарным рассуждением, но даже и сколь сил хватает вдохновенным полетом мысли не охватить… нет, не охватить… Да и сколько там у нас, у рядовых-то смертных, вдохновения?..

И Михаил Михайлович, мелко смеясь, машет рукой — мол, с гулькин нос его, вдохновения-то. Можно, дескать, и в расчет не брать… И вдруг, отсмеявшись, говорит деловито:

— Так вот, Сергей Александрович, есть у меня к вам дельце. Мне вас рекомендовали как…

— Да, да, — подтверждающе гудит Тельцов. — Один из наших лучших аниматоров…

«Старый ты завхоз, — думаю я, растягивая губы формальной улыбкой. — Один из… Кто еще, спрашивается?..»

— Вот именно, вот именно! — радуется Михаил Михайлович. — Очень хорошо… высокий профессионализм… опыт, если можно так выразиться… так вот, Сергей Александрович. И, конечно, вы, Никифор Степанович.

Он неторопливо снимает очки — и сразу в лице проступает что-то волчье.

— Как мне известно, ремесло аниматора…

— Искусство, — перебиваю я.

— Да-да, простите, бога ради, — послушно соглашается фабошный волк.

Или всего лишь старый лис? — Искусство аниматора состоит в том, чтобы… как бы это поточнее…

— …чтобы максимально эффективно использовать возможности ноолюминесценции, — подхватывает Тельцов.

— А для этого, насколько я понимаю, — ловко, словно пуще поддавая и так уж бойко катящийся мяч, продолжает Михаил Михайлович, — аниматор должен вчувствоваться, то есть попытаться пережить те чувства, что испытывал некогда объект — не правда ли? Иными словами, ему следует некоторым загадочным для меня образом попытаться прожить хотя бы малую толику прошлой жизни этого объекта — верно? И у одних, насколько я понимаю, это выходит лучше, а у других хуже?

Тельцов нехотя кивает.

— Да, в какой-то мере, — говорит он. — Точность измерений такова, что разница почти укладывается в погрешность измерений. Но всем же хочется сенсаций, вы же понимаете! — Он широко и добродушно улыбается, приглашающе разводя руками, чтобы и мы посмеялись над любителями желтой клубнички. — Всем же хочется чуда!.. По каковой причине вокруг нашей деятельности и громоздят некие мистические… э-э-э… — Тельцов крутит в воздухе ладонью. — Штучки. Но ничего, дайте срок, наука объяснит, можете не сомневаться. Уж можете не сомневаться!

Михаил Михайлович понимающе кивает и тут же спрашивает:

— Но все-таки? Как наука сейчас смотрит на эту проблему?

— Сейчас, — отвечает Тельцов несколько враждебно, — сейчас у науки еще нет ответа на вопрос, почему интенсивность ноолюминесценции, или, как ее еще называют, свечения Крупицына-Крафта, зависит не только от чистой физики процесса, но и от личности участвующего в процессе аниматора… Я доступно излагаю? Если выразиться еще более понятно, то все как раз наоборот: настройка физических параметров очень слабо влияет на интенсивность свечения, в то время как умение аниматора оказывает на нее в высшей степени значимое воздействие!

— Точнее, особенности его дара, — поправляю я.

— На этот счет есть разные мнения, — холодно замечает Тельцов. -

И было бы неверно…

— Верно, мнения есть разные, — киваю я. И твердо добавляю, вспомнив утреннее толковище с Дашкой: — Но мое — объективное.

Я нахально улыбаюсь. Тельцов пыхтит. Михаил Михайлович прыскает.

— Далеко пойдете, молодой человек, — замечает он, благожелательно кивая.

— Вашими бы устами, как говорится, — отзываюсь я.

— Так или иначе, факты именно таковы, — говорит Тельцов. — Чем глубже аниматор способен вчувствоваться в лежащее перед ним тело, тем эффектней результат.

— Тело, — задумчиво повторяет Михаил Михайлович. — Вот вы говорите: тело… Не правда ли? А скажите, это тело обязательно должно быть мертвым?