Оксана Аболина: Когда сгнил придорожный камень...

Путники, сопровождаемые поскуливающими псами, вступили на территорию Усадьбы. Со всего Поместья тайно собирались сюда жители, чтоб проследить за ходом событий. Кто прятался в листве деревьев, кто в кустах за изгородью, кто в сточной канаве, кто под лазом.

Вышедший на крыльцо посмотреть, не возвращается ли свора, Хозяин, сначала подумал, что еще спит и видит дурной сон. Он в страхе растерянно протер глаза. Нет, все верно: свора ласково вертела хвостами, окружив бунтовщиков.

— А вот и Хозяин, — сказал Мальчик, и все вопросительно взглянули на Звезднокожего. — Что прикажешь делать с ним? Какая ему положена казнь?

Звезднокожий легким движением развинул толпу теснившихся перед ним Крысонориных парней, подошел к Хозяину и встал перед ним на колени.

Несколько мгновений все ошеломленно молчали.

— Ну, знаешь ли, — проворчал Угорь. — знал бы, зачем меня Хмырь посылает — сам бы его послал…

Ужас, придя в себя от изумления, довольно улыбнулся и, подойдя к стоящему на коленях Звезднокожему, осторожно тронул его за плечо.

— Я понял тебя, — сказал он скрипучим голосом. — Ты их в самом деле любиль. Я не верил. Теперь верю. Но скажи — ты ведь знаеь, кто — я. Ты знаешь, зачем я шел за тобой. Скажи: ты смог бы меня полюбить, как их? — и, наклонившись, он поцеловал Звезднокожего в губы. Звезднокожий встал и дружески обнял Ужас. Черная туча загрохотала, воздух завибрировал, свет и тьма смешались между собой. Пропало время. Все вокруг утонуло в беспрерывном мелькании черно-золотых красок.

Когда люди пришли в себя — ярко светило солнце. Не было ни тучи, ни Звезднокожего, ни Ужаса.

— В этом, несомненно, что-то есть, — сердито заявил себе под нос Угорь. — Только я этого не понимаю и понимать не желаю. Я считаю это варварством, идиотизмом и… захлебнувшись воздухом, он не кончил фразы и бросился прочь, за изгородь, в сточную канаву, в которой обернулся угрем и, проскользнув между спрятавшимися в канаве людьми, исчез.

— Догнать его, схватить! — закричал пришедший в себя Хозяин. Он заметил в толпе жандарма и приказал ему: — Кирпич! Этого — быстро ко мне!

Но Кирпич только сплюнул горько и, сорвав с шеи заветный амулет, с тупым безразличием отбросил его прочь, сел на землю и заплакал.

Хозяин трусливо отступил с крыльца в дом, и из дверей его тут же повыскакивали холуи. Их было много. Слишком много, чтобы сопротивляться. Да драка и не успела завязаться, как парней Крысиной Норы уже связали и повели в Подземелье.

Туда же четверо холуев поволокли обмякшую, не сопротивляющуюуся тушу жандарма. Вслед за ними побежал Колоколец. Перед носом его дверь в Подземелье захлопнулась. Он забарабанил по ней кулачками.

— Иди домой, дурак, — добродушно бросил один из холуев. — А то и тебя запрут.

Но Колоколец остался у двери в Подземелье и, плача и горюя, лег у ее порога.

… На крыльце, улыбаясь, стоял Хозяин. Довольный, потирал он руки и мурлыкал под нос веселую мелодию — холуи увели-таки опасный сброд. И кто знает — может, среди этих мерзавцев прячется и Подонок?.. Надо будет завтра допросить их с пристрастием.

На территории усадьбы, перед крыльцом, остался стоять только не тронутый холуями старик Дуб, окруженный голодными псами.

— Эй, почтенный старец, может зайдешь ко мне потрапезничать? — крикнул Хозяин.

Старик Дуб не ответил ему, только взглянул с состраданием, повернулся и отправился прочь, туда, где у старого дерева провел всю свою жизнь. Собаки проводили его тоскливым воем.

— Постой, лесной дух, — закричал Хозяин и, спотыкаясь, побежал вслед за ним. Во взгляде старика Дуба, в его откровенной жалости, он увидел глубокую, скрытую безысходность, для него, для Хозяина, не для кого другого, не для Подонка даже, не для мерзавчиков, а только лишь для него одного. Во взгляде старика Дуба был конец.

— Лесной дух, лесной дух, ведь Брамос мне поклонился, лесной дух, лесной дух, — причитал Хозяин и бежал позади старца — по Поместью, по опушке, по лесу. Назад он не вернулся.

Говорили впоследствии и век, и два спустя, а может, и больше, что бродит по чаще одичавший, обросший шерстью человекозверь, которого раньше все боялись и звали странным именем Хозяин.

— Вперед, — приказал Подонок, и мерзавчики направились к Усадьбе.

… А в это время Угорь купался в лесном озерце, смывая с себя досаду на Звезднокожего и впитывая в тело чистоту. «Надо проникнуть в подземелье, — думал он, — ну и гад Брамос. Друг людей, Деус называется. Думал: придет, добрые дела сделает, мне ручку пожмет в благодарность. Тьфу ты! Все в этом мире людей ненормально. Как же пролезть в Подземелье? И зачем он встал на колени? Ни за что б не разозлился, если б он так не сделал. Не верю, что они должны оставаться рабами, хоть они и люди. Плевать мне на них всех, но это уж слишком! А вообще-то ведь не плевать. Надо ж… Что это со мной случилось?»