Мартин Эмис - Ночной поезд

3. Работа?

4. Физическое состояние?

5. Психическое состояние? Нарушения:

а) психологические?

б) идеационные / органические?

в) метафизические?

6. Тщательно скрываемая тайна? Потрясение? Детство?

7. Другой постоянный партнер?

Пункт 4 можно вычеркнуть. Остается вспомнить, что я имела в виду под пунктом 5 в. И обдумать пункт 7. Не был ли Номер Семь поставщиком лития?

Место смерти – хрупкое, как орхидея. Токи самой смерти несут сюда увядание и распад. Но то место смерти, которое не дает мне покоя, таит в себе вечную молодость. Оно до сих пор опечатано оранжевым скотчем. Вход воспрещен. Я вхожу.

Пятна крови на стене почернели, а по краям словно подернулись ржавчиной. В верхней части, ближе к потолку, самые мелкие брызги собрались в стайку, как головастики, устремившиеся на выстрел. Из стены криминалисты вырезали прямоугольник – как раз в середине пятна, где была дырка от пули. Под ним кровь размазана вниз – след от намокшего полотенца.

Вспоминаю о Трейдере и ловлю себя на неуместной мысли: да-а, квартира требует ремонта… Я близка к тому, чтобы отыскать швабру и начать уборку. Когда вернется Трейдер, сможет ли он спать в этой комнате? Сколько слоев краски захочет нанести на стену? Как ни странно, Трейдер Фолкнер видится мне единомышленником. Не прошло и недели с того дня, когда я из кожи вон лезла, чтобы подвести его под высшую меру, а теперь он видится мне чуть ли не другом. Мы с ним разговорились на поминках у Рокуэллов. Это его ключ я сейчас сжимаю в руке. Трейдер подсказал мне, где искать.

Все личные бумаги Дженнифер хранила под замком, в синей шкатулке. И от этой шкатулки у меня тоже есть ключ. Но прежде всего я обхожу квартиру, шаг за шагом, чтобы настроиться. На зеркале у телефона – желтые листки с клейким слоем, на дверце холодильника – магнитные буквы для игры в скрэббл (из них набраны слова «МОЛОКО» и «ФИЛЬТРЫ»), на полке в ванной – косметика, шампуни и пара флаконов с обычными лекарствами. В стенном шкафу – ее свитера в пластиковых пакетах. В ящике для белья – целая галактика, ослепительная чистота ночных звезд…

Не так давно кто-то сказал: каждое самоубийство – это подарок сатане. Я так не считаю – ведь, насколько мне известно, сатана происходит из благородного сословия. Но если дьявол не принадлежит ни к какому сословию – тогда еще можно согласиться: от каждого самоубийства он потирает руки. Потому что самоубийство – это хаос. Как объект исследования, самоубийство отличается крайней бессистемностью. Этот акт лишен формы и контуров. Человеческая сущность скукоживается, проваливается внутрь себя – постыдно, судорожно, нелепо. А внутри – только хаос.

Тогда как в квартире я наблюдаю образцовый порядок. Мы с Тоубом жуткие неряхи, а когда двое нерях живут вместе, неряшество не складывается, а возводится в квадрат. Или в куб. А здесь меня окружает торжество аккуратности. Все на своих местах, все совершенно естественно. Никакой окаменелости. Обычно дома самоубийц принимают мрачный, подавленный вид. Оставшиеся без присмотра вещи вопрошают: разве мы были тебе не по душе? Разве с нами тебе было плохо? Однако в квартире Дженнифер каждый предмет словно ожидает возвращения любимой хозяйки – так и кажется, что она вот-вот впорхнет в дверь. Вопреки здравому смыслу, начинаю ощущать, что мне здесь хорошо. И это после того, как я столько времени не находила себе места. Дом стоит на отшибе, спустя полчаса пребывания в нем чувствуешь, как по небосводу скользит солнце: на стенах играют блики.

В гостиной у Трейдера и Дженнифер были два секретера и два письменных стола – два рабочих места на расстоянии нескольких шагов. На столе у Трейдера лежит лист бумаги, на котором написано:

На столе у Дженнифер лежит лист бумаги, на котором написано:

Смотришь – и думаешь: вот ведь как. Он ее слышал. Она его слышала. Они говорили на одном языке. Не к этому ли надо стремиться? В нескольких шагах – любимый человек, равный тебе во всем. Тишина, работа мысли, общее дело. Не к этому ли надо стремиться? Рядом с ним, в одной комнате, находилась женщина. Рядом с ней, в одной комнате, находился мужчина. В нескольких шагах.

Я щелкнула замком синей шкатулки.