Лилия Курпатова-Ким - Библия-Миллениум. Книга 2

— Вот и корм! — Мелхола вбежала в сад и замерла на месте, увидев Давида с Ионафаном, застывших у края аквариума и держащихся за руки. Стеклянный шар упал и разбился легко, от одного соприкосновения с полом. Чудо разбилось…

Мелхола неуклюже, торопливо подбежала к аквариуму и стала кормить рыб, периодически подозрительно косясь на брата. Тень догадки, возможно, и мелькнула в ее голове, но Мелхола слишком тяжело ворочала мозгами, чтобы поймать эту тень и осмыслить. Однако женское нутро, всегда безошибочно угадывающее наличие соперницы, подало сигнал тревоги.

Давид и Ионафан подключились к кормлению одновременно — ибо были теперь одно.

Диковинные яркие рыбки хватали червей, раздирая их на части и отбирая друг у друга.

— Давид! Иди сюда! — позвал с улицы Саул.

Тягостная молчаливая ситуация разрешилась. Ионафан схватил Давида за руку и, как локомотив, потащил вон из оранжереи, оставив далеко позади Мелхолу с ее червями.

Они выбежали на улицу. Морозный воздух пьянил своей свежестью. Саул гарцевал на прекрасном черном коне, от которого шел пар.

— Это тебе, Давид! Подарок от нас! — и Саул легко спрыгнул на землю, присутствие Давида делало его молодым.

Мелхола с недовольным лицом тоже появилась на крыльце.

Давид и Ионафан наперебой принялись влезать на коня, кататься по двору, вызывая бешеный лай у собак, которые, увидев конкурента, пытались схватить его за ноги. Саул отогнал собак. На крыльце появилась Ахиноам.

— Давид! Где тебя поселить?

Давид и Ионафан сидели на спине лошади вдвоем, Давид ощущал горячее, ароматное дыхание на своей шее. Вопрос Ахиноам застал его врасплох, он боялся обернуться, боялся встретиться с горящими ясными глазами Ионафана.

— А… Мам, можно у меня. У меня есть свободный диван, — подал голос Ионафан, обнимавший Давида все это время под тем благовидным предлогом, что ему нужно за что-то держаться.

— Давид, у нас есть свободная комната наверху, — проинформировала Ахиноам, игнорируя предложение сына.

В этот момент конь резко поднялся на дыбы, сбросив обоих всадников в сугроб. Саул замахнулся было плетью, но, увидев, что сын и гость целы и невредимы и, смеясь, спокойно поднялись, пощадил коня.

— Там далеко до ванной! — неожиданно пришла на помощь брату Мелхола, словно не заметив, что тот только что свалился с приличной высоты, быть может, даже ушибся!

— Там далеко до твоей комнаты, — рассмеялся Саул. — А чем дальше он от твоей комнаты, тем лучше.

Кто бы мог подумать, что этот человек — ревнивый отец!

— Пап! Не переживай, я буду на страже чести сестры, — сказал Ионафан, обнимая Давида за плечи. Ком снега тут же обрушился на его голову. Мелхола сбила брата с ног и принялась яростно закапывать в сугроб. Давид в свою очередь опрокинул на землю ее и вдвоем с Ионафаном засыпал снегом так, что у той потекла вся косметика.

— Мама! Ну скажи ему! Отстаньте, дураки! — завопила Мелхола, которой растекшаяся тушь начала щипать глаза, и, обидевшись, ушла в дом. Задержавшись на крыльце, она обернулась на Давида: искорка довольства мелькнула в глазах, все-таки ей было приятно, что он вывалял ее в снегу.

Настала ночь.

— Я постелю тебе, нам… — сказал слегка дрожащим голосом Ионафан. — Ванная — следующая дверь от меня, берегись там Мелхолы с Меровой, — его тон стал комично-деловитым. Оглянувшись с порога, Давид увидел, как он с серьезным и даже нахмуренным лицом расстилает свежую простыню на своей широкой кровати.

Давид пошел в ванную, понежился под горячей водой, но предвкушение блаженства заставило его поторопиться. Открыв дверь кабины, Давид увидел, что на пороге ванной стоит Мелхола в коротком махровом халате, надетом на голое тело. От неожиданности он поскользнулся и чуть не упал.

— Ты что? — спросил он, спрятавшись за дверь и разозлившись на это бесцеремонное вторжение. Вообще подобное поведение свойственно молодым глупым женщинам, которые почему-то считают, что при их виде все мужчины должны на стенку лезть от желания!

— Я принесла тебе полотенце, — ответила Мелхола, растягивая слова и явно считая это сексуальным.

— У меня есть свое, если Саул увидит, он тебя прибьет! — Давид не считал это девичье кривлянье ни сексуальным, ни сколько-нибудь забавным! Кроме того, Мелхола его задерживала.

— Почему меня? — продолжая пребывать в уверенности относительно собственной привлекательности, продолжала томно гнусавить Мелхола.

— Потому что. Все, иди спать! — эта тупая кривляка может все испортить! Поставить под угрозу возможность пребывания Давида под одной крышей с Ионафаном. Давид даже топнул ногой — он не позволит с таким трудом найденному счастью быть разрушенным из-за дурацких фантазмов какой-то пустой и пошлой барышни.