Чингиз Айтматов - Когда падают горы (Вечная невеста)

— Спасибо, Элес! Давай сфотографируемся все вместе, только кто будет нашим фотографом?

— Ой, как здорово! Я очень хочу сняться с вами на память, — воскликнула она и, заметив проходящего мимо молодого парня, попросила: — Слушай, Балабаш, сфотографируй нас. Нажмешь вот на эту кнопку.

Тот охотно согласился. И тогда они встали перед объективом все вместе — Арсен и Элес в середке, а те двое по бокам с конями на поводу. Стоя бок о бок, Арсен сразу уловил гибкость и ласковость ее тела и успел теснее прижаться к Элес, а она не отклонилась, тоже прильнула на секунду. Когда паренек щелкнул фотоаппаратом, Арсен поспешно сказал:

— Спасибо, Балабаш, но давай еще разок, повтори. — И опять они слились в мгновении магнетизма…

Потом они разглядывали, что получилось. Элес очень довольна была:

— Ой, как хорошо вышло, Арсен-ага, как по заказу, никогда и не мечталось о таком!

Разглядывая изображение на экранчике, Арсен спросил:

— Как насчет фотографии, Элес, можно будет получить? Где?

— Конечно, Арсен-ага, постараюсь сделать на днях. Вы еще не уезжаете?

— Пока нет, мы тут “мерген-бизнесом” занимаемся.

— Я тоже буду эти дни здесь. В “Мергене” попросили фотографии сделать для фирмы и для гостей. И еще сам шеф дал задание, чтобы для гостей, когда они вернутся с гор после большой охоты, устроить аильные песнопения. Девушки будут петь. Из Тюмен-аила прибудет акын Баялы. И я хочу спеть одну песенку. Но я пою под гитару.

— Вот как? Значит, концерт будет? Получится — так послушаем и мы.

И они пошли дальше вместе. Арсен спросил между прочим:

— Элес, а ты что, профессиональный фотограф?

— Ой, нет, не совсем. Я бывшая библиотекарша. Училась когда-то в пединституте. У нас был свой автобус, на котором мы развозили по области нужные книги, автобус свой называли библиобус. Ну а потом все прекратилось. Библиобус приватизировали. Зарплата — сами понимаете. На пятнадцать долларов в месяц не проживешь, вот и пришлось другими делами заняться.

— Понятно, — пробормотал Арсен, а Таштанафган глянул на него очень многозначительно, безусловно, желая сказать: видишь, мол, как обстоят дела? Пятнадцать долларов люди получают, а тут двадцать миллионов грядет, а ты артачишься!

Орозкул уже уехал, Арсен Саманчин удивлялся, что Таштанафган не садится на коня, чтобы побыстрей приехать к шефу Бектуру. Но тот не спешил. Ну и пусть, думалось Арсену. Не хотелось вспоминать то, что произошло между ними совсем недавно, слова не находил тому. Если в колодец упадут двое, как они выберутся оттуда, если один вниз тянет, а другой — вверх?

Неужели Элес интуитивно почувствовала нечто и появилась вдруг, чтобы облегчить, сама того не ведая, страдания его — одинокого, отверженного, обреченного, оказавшегося в этой ситуации не по своей воле? Как было избавиться ему от назойливого преследования судьбы? “Прочь, подальше отсюда и не думать”, — в отчаянии убеждал он себя, пытаясь отрешиться от терзающих душу переживаний, и еще больше проникался прибывающей верой в то, что Элес, случайно оказавшаяся рядом и ничего не подозревающая, появилась, чтобы спасти его… По дороге она охотно рассказывала ему, что занимается оптовой челночной торговлей. Ездит на поезде от Аулиеаты до Саратова, потом самолетом — до Москвы, покупает там оптом разные ходовые товары за одну цену, привозит и продает торговцам за другую. Имеет десять—пятнадцать процентов выгоды, так и перебивается. Здоровье пока позволяет. И все, что она рассказывала ему, почему-то действовало на него успокаивающе. Почему и как, что с ним вдруг произошло, объяснить себе Арсен Саманчин не мог. Почему так влекло его к ней, к этой обаятельной, неожиданно встретившейся только что женщине? Он еще ее не знал, но увидел в ней обещание любви и защиту — защиту, дарованную в момент, когда ему было остро необходимо остаться самим собой, не потерять себя из-за страха и слабости. Сейчас ему хотелось, чтобы сели они в его “Ниву” и укатили в город — как раз к полуночи, глядь, и прибыли бы. А там огни, музыка… Но пока они шли по деревенской улице, и все встречало их добром — собаки выбегали, дымились летние трубы, хозяева выглядывали из дворов, приветливо здоровались… Единственное, что успел сказать ей Арсен, пока шли они к бывшей колхозной конторе, это чтобы она обращалась к нему на “ты”: разница в возрасте не такая уж большая, потому удобней, когда оба говорят друг другу “ты”. И еще успел спросить уже перед входом в офис, долго ли она пробудет здесь. Элес ответила: