Джонатан Фоер - Вот я

Еще, и еще, и еще раз: Мы живем в таком мире.

Наконец пришел ветеринар. Это был старик, наверное, под восемьдесят. Старый и старомодный: в нагрудном кармашке белого халата виднелся уголок платка, на шее — стетоскоп. Его рукопожатие обволакивало: пальцы Джейкоба долго тонули в мякоти, пока не ощутили под ней кость.

— С чем пожаловали?

— Вам не объяснили?

— Кто?

— Я звонил.

— Почему бы вам самому не рассказать?

Может, это психологический прием? Как женщине перед абортом дают послушать сердцебиение плода?

Джейкоб не был готов.

— Моя собака уже давно страдает.

— О, понятно, — сказал ветеринар и щелкнул кнопкой ручки, которой уже собирался заполнять бланк. — А как зовут вашу собаку?

— Аргус.

— "Эта собака далеко умершего мужа" [47]  Гомер. Одиссея. Перевод В. Вересаева. , — нараспев прочел ветеринар.

— Впечатляет.

— В прошлой жизни я был профессором классической литературы.

— С фотографической памятью?

— Такого в реальности не бывает. Но я очень любил Гомера. — Он медленно опустился на одно колено. — Привет, Аргус. — Он обхватил ладонями морду Аргуса и посмотрел ему в глаза. — Не самое мое любимое выражение, — сказал он, не отводя глаз. — Усыпить. Я предпочитаю говорить "отпустить".

— Я тоже, — сказал Джейкоб, испытывая небывалую признательность.

— Тебе больно, Аргус?

— Он очень часто скулит, иногда всю ночь напролет. И ему трудно вставать и садиться.

— Нехорошо.

— Это с ним уже довольно давно, но в последние полгода стало хуже. Он почти ничего не ест. И у него недержание.

— Все это очень неважные известия.

"Известия". Впервые после землетрясения Джейкоб услышал это слово не о Ближнем Востоке.

— Наш ветеринар в округе Колумбия давал ему пару месяцев, но прошло уже почти полгода.

— Ты у нас борец, — сказал Аргусу ветеринар. — Борец, да?

Джейкобу все это не нравилось. Ему не хотелось думать, что Аргус борется за жизнь, которую у него сейчас отнимут. И хотя он понимал, что Аргус борется со старостью и болезнью, здесь собрались трое: Аргус, Джейкоб и ветеринар, который исполнит желание Джейкоба в ущерб желанию Аргуса. Но на самом деле все не так просто. Джейкоб это понимал. Но он также понимал, что в каком-то смысле все именно предельно просто. Нет способа сказать собаке: жаль, что мы живем в этом мире, но другого места для жизни нет. Или, может, нет способа этого не сказать.

Ветеринар еще несколько мгновений смотрел Аргусу в глаза, теперь уже молча.

— Что вы думаете? — спросил Джейкоб.

— Что я думаю?

— Обо всем этом?

— Я думаю, что вы знаете свою собаку лучше, чем кто бы то ни было, и уж конечно лучше, чем старик ветеринар, который знаком с ней всего пять минут.

— Угу, — сказал Джейкоб.

— По моему опыту, а опыт у меня немалый, люди понимают, когда приходит пора.

— Не представляю, чтобы когда-нибудь мог это понять. Но это ведь больше говорит обо мне, чем о состоянии Аргуса.

— Возможно.

— Я чувствую, что пора. Но я не знаю, что пора.

— Ладно, — сказал ветеринар, вставая. — Ладно.

Он взял шприц из стеклянной банки на стойке — рядом с вазой с лакомствами — и вынул из шкафчика маленький флакончик.

— Процедура очень простая, и могу вас заверить, что Аргус не почувствует и не испугается никакой боли, кроме самого укола шприца, но от этого я хорошо умею отвлекать. Через пару секунд он потеряет сознание. Должен предупредить, что сам момент смерти может быть неприятен. Обычно они как будто засыпают, и большинство владельцев говорят, что животное вроде бы испытывает облегчение. Но все собаки разные. Нередко у собаки опорожняется кишечник или закатываются глаза. Иногда бывают судороги. Это все абсолютно нормально и не значит, что Аргус что-то почувствует. Для Аргуса это будет как уснуть.

— Хорошо, — сказал Джейкоб, но подумал: Я не хочу, чтобы так было. Я не готов. Этому нельзя случиться . Он уже дважды такое чувствовал: когда держал Сэма, а врач пришивал ему пальцы, и за мгновение до того, как они с Джулией сказали детям, что расходятся. Это было чувство нежелания жить в этом мире, даже если мир — единственное место для жизни.

— Лучше всего, если Аргус ляжет на пол. Может, вы сумеете положить его голову вам на колени. Чтобы ему было спокойнее.

Он говорил и наполнял шприц, держа его так, чтобы Аргус не видел. Аргус тут же лег, словно понял, чего от него хотят, а может, и зачем. Все происходило быстро, и Джейкоб не мог унять панику оттого, что еще не готов. Он усыпительно почесал Аргусу брюшко, как учили на их единственном уроке дрессировки, но пес не засыпал.