Машины остановились. Пыль, обгоняя их, улетела на склон. В черных башнях замерцало. В солнечной пустоте застучали пулеметные очереди. Бледный, водянистый пунктир полетел от бронемашин на уступы гор, касался камней, тонул в кустах и откосах. Казалось, горы в ответ ощетинятся колючими трассами, шматками дыма, загрохочут, зарявкают, и дорога вокруг машин покроется взрывами, и сами они задымят, как уродливые железные печи для производства гудрона. Но горы молчали, кружила в небесах молчаливая птица, и сердце у Белосельцева радостно билось. Враг был обманут, его дозорные машины не обнаружили засаду. Покатили, пыля, по дороге, где за соседними поворотами ожидали их гранатометчики, подстерегали зарытые в землю фугасы.
Нет, не напрасно он выбрал судьбу разведчика. Не напрасно двинулся по горящим саваннам и джунглям. Не зря оказался в Луанде, у синей лагуны, из которой днем выскакивали скользкие солнечные тунцы, а ночью плыла пирога с букетами разноцветных огней, и бармен протягивал вперед пистолет, промахивался в бородатого лидера. И бежала в прибое морская пехота, колыхалось военное знамя. И дымил на дороге растерзанный красный «Форд». И отряд партизан с автоматами шагал у священного дерева. И летели в заре вертолеты, поджигая черный тростник. И он, окаменев, сидел под пылающим деревом, в слепящей сфере огня, как под древом познания добра и зла. И раненый слон умирал в предрассветном лесу, и каждый стон был похож на огромный валун, падающий в русло ручья. Эта желтая пустая дорога, по которой только что прокатила разведка врага, была продолжением той дороги, на которую он когда-то ступил. Выбрал ее, единственную, среди всех путей и дорог.
Он услышал тихий, многомерный звук, напоминавший стрекот негромких кузнечиков, пригретых осенним солнцем. Казалось, кузнечики приютились за соседней горой. Слабое металлическое стрекотание огибало гору, словно на склонах тикало бессчетное множество уложенных на камни часов. Белосельцев машинально посмотрел под ноги, не лежит ли у башмаков циферблат с тонкой бегущей стрелкой.
Звук нарастал, усиливался, в нем обнаруживались хрипы и рокоты. Он выталкивался из-за горы, словно его двигал перед собой бульдозер. На желтизне дороги появились многоугольные, уродливо-грозные транспортеры, наводнили дорогу чернотой, вращением колес, плотной пылью. Шли один за другим маршевой колонной, соблюдая интервалы, медлительные, развернув по сторонам пулеметы, вытягиваясь из-за горы, словно огромная членистая сороконожка. Белосельцев чувствовал их упорное стремление. Скрытые под броней экипажи. Заряженные стволы. Волю офицеров, ведущих батальон к лагерям партизан, чтобы разгромить подземные города, расстрелять летучие отряды, перерубить пути снабжения, очистить приграничные районы Анголы от партизанской армии Сэма Нуйомы.
За передовыми транспортерами следовали танки, приземистые, пятнистые, наматывали на гусеницы мучнистую пыль, повернули орудия к вершинам гор. В люках стояли танкисты. Один из танков был взят на буксир, видно, перегрелся мотор. За танками тянулись гусеничные транспортеры с притороченными колесными пушками – стволы назад, пыльные щитки, подскакивающие на ухабах шины.
Колонна, состоящая из транспортеров, тягачей, наливников с горючим, фургонов радиосвязи, грузовиков с боеприпасами, тягуче изливалась из-за горы. Голова ее миновала подножие, медленно проходила внизу, мимо командного пункта, темнея сквозь завесу пыли и гари, а хвост ее все еще скрывался за откосом.
Белосельцев видел, как комбриг, заостренный, пружинный, вытянул шею, похожий на птицу, готовую взлететь. Держал на весу руку, медлил давать отмашку, скомандовать бригаде: «Огонь!» Офицеры щебетали, булькали, покрикивали в рации, а сами через бруствер из-под сетки следили за проходящей колонной. Авиационный наводчик, жестикулируя, словно его могли видеть на далеком аэродроме, поднимал самолеты. Аурелио, пригнувшись, опираясь на сильные руки, был похож на бегуна перед стартом. Кадашкин шевелил губами, словно вел счет боевым машинам, обрекая каждую на уничтожение, и лицо его выражало жестокое нетерпение.
Авангард обогнул подножие, приблизился к повороту, где его должна была скрыть череда холмов. Арьергардные транспортеры выкатили из-за горы, и среди них шел высокий фургон с красным крестом. Вся колонна, как черное ожерелье, облегала рыжую гору, медленно сдвигалась, подымая копоть и пыль.
«Пора!.. – думал Белосельцев, впиваясь глазами в головной транспортер, словно хотел поджечь взглядом его уродливый темный брусок. – Твоя работа, комбриг!.. Огонь!..»
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу