Александр Проханов - Выбор оружия

«И меня так завтра… Моя доля…» – ужасался Белосельцев, умоляя Бога, чтобы тот превратил это зрелище в сон, после которого можно очнуться, оказаться в родных краях, в студеных просторах, у пенного холодного моря, на Соловках, где коричневые глыбы башен, белые суровые храмы, и он дает обет Богу до скончания дней оставаться в северной суровой обители, в смирении, в вечном молчании, в покаянии за грехи и проступки; выходить на высокие стены, глядеть, как во льдах полыхает радуга северного сияния.

Пленный упал, прижал к подбородку колени. Было видно, как изо рта его течет розовая жижа, как запаленно дрожит живот. Погонщики что есть мочи колотили палками. Тот поднялся, поскальзываясь, мокрый, блестящий, качаясь, как в дурмане, не с первого раза нашел центр круга, уперся пальцем. Побежал, подгоняемый дубинами. Не завершив круг, рухнул. Мелко задергался, затряс конечностями. Из него бурно лилась черная жидкость, словно внутри случился разрыв всех органов, лопнуло сердце, треснула печень, пузырящиеся легкие захлебнулись кровью. Погонщики еще били его, но он не двигался, и они, помахивая палками, раздраженные завершением казни, отошли.

Постепенно толпа расходилась. Смолкали барабаны и трубы. Исчез красный гребень сержанта. Над пустырем висела белесая солнечная пыль. Мертвец лежал в центре круга, и над ним начинал дрожать и струиться воздух. Это испарялась его жизнь, выбитая из худосочного тела ударами палок.

Белосельцев не мог оторваться. О чем-то молил, но по-прежнему не был услышан.

Ночью он проснулся, словно кто-то его позвал. Пробуждался, а в ушах звучало тихое, кем-то произнесенное слово. Было темно, за стенами клетки стояла тишина, не ощущалось людского присутствия. Но небо дышало, волновалось, словно по нему кто-то плыл и оно качало на себе мерцающие отражения. Сыпались легкие бесшумные брызги, будто из огромной лейки орошали землю и она оживала. Искры становились гуще, летели под разными углами, из невидимого центра, лишь обозначенного слабым сиянием. Казалось, невидимый ангел стоит посреди неба, держит бенгальский огонь, осыпает землю бесшумными искрами. Искры падали в травы, в кроны деревьев, на пыльный пустырь, где лежал убитый, в глиняную плошку с водой, влетали в клеть, ударяли в грудь, в глаза, в губы. Их падение было неисчислимо, бесконечно. На небесах шел праздник, и эти светящиеся частички, переливаясь голубым и зеленым, были отблеском небесного празднества.

Белосельцев поднялся, протягивал руки ввысь, ловил в ладони невесомый свет, омывал лицо, пил из пригоршен. Небеса были одухотворены, населены небесными силами. В них шло торжество. На планетах и лунах стояли ангелы в разноцветных одеждах, держали бенгальские огни, и лучистые звезды осыпали на землю свои золотистые семена.

Это был ответ Бога на его молитву. Бог его услышал. Кончилось его одиночество, пребывание без Бога в мертвом, пустом мироздании. Земля пролетела глухой участок Вселенной, откуда Бог был не слышен. Влетела в миры, где восстанавливалась связь между Богом и его верящей, ожидающей чуда душой.

«Господи, спасибо Тебе!.. Я не одинок!.. Снова слышу Тебя!..» – повторял Белосельцев, наблюдая падение драгоценных частичек. Комета пропускала Землю сквозь разноцветный хвост, Белосельцев был свидетелем небесного чуда.

Утром из клетки он увидел, как возник на проселке велосипедист. Пыльно промчался к казарме, бросил велосипед у крыльца и стремительно исчез в дверях. Еще висела на дороге солнечная пыль, как возникли еще два велосипедиста – слюдяное мелькание спиц, черные, словно капли смолы, лица, автоматы за спиной. Подлетели к крыльцу, торопливо положили велосипеды на землю, скрылись в казарме. Там возникло волнение, забегали люди. Двое кинулись в сторону клеток, туда, где лежал мертвец. Накинули ему на ноги петлю, впряглись в веревку и волоком потащили убитого, который, повторяя неровности земли, волновался и вздрагивал длинным телом.

Белосельцев старался угадать перемену, не означает ли она обещанную ему казнь. Или Бог, послав ему метеоритный дождь в знак того, что слышит его и видит, пришел к нему на помощь, послав на велосипедах своих черных гонцов.

На проселке возник длинный пятнистый джип, вздымая к солнцу клубящийся прах. Подкатил к казарме. Из него посыпалась охрана с гранатометами и ручными пулеметами. Белосельцеву показалось, что среди пестро одетых африканцев находится белый военный, в камуфляже и зеленой панаме. Его сопровождала охрана. Опережая остальных, он бодро взбежал на крыльцо.