Поль Авиньон - Диалоги пениса

— Эта… связь, которая у тебя была… она длилась долго?

— Да, не один год.

— Как…

— Как у твоего отца, совершенно верно. Только последствия были разные.

— И что, все мужчины делают это? Измена неизбежна?

— Ты что-нибудь слышал о вазопрессине?

— Нет. Что это такое?

— Это гормон. Ученые производили опыты над этим гормоном. Повышая сверх всякой меры его процентное содержание в организме отдельных видов, которым свойственна полигамия, они достигли эффекта, при котором самцы неожиданно проявляли образцовую верность!

— Не может быть! Ты шутишь?

— Ничуть. Не исключено, что моногамия явилась следствием генетической мутации. Вовсе не само собой разумеется, что наша мысль управляет этим механизмом, может, как раз наоборот! Отвечу на твой вопрос более… человечно — я не знаю, насколько неизбежна супружеская измена. Я близко знаком со многими людьми, и даже сейчас не прекращаю тесного общения. Большинство моих друзей не заговаривают на эту тему. Мир внешний и внутренний мир не пересекаются. Я ни о чем их не спрашиваю, я предпочитаю думать, что никакие тучи не омрачают ясного неба их счастья.

— Они так же счастливы, какими счастливыми казались со стороны и вы с Розой.

— Но мы действительно были счастливы! Так продолжалось до самого конца. Бывали ссоры, но мы никогда не размыкали наших рук.

— Но отчего у других историй такой плохой конец? Откуда появляется грязь?

— Мне об этом ничего не известно.

— Почему твою историю с другой женщиной нельзя считать грязной?

В тоне Марсьяля послышались нотки вызова, смешанного с недоверием.

— Мы приложили максимум усилий, чтобы она не сделалась таковой.

Жан Рено внушил себе, что полный переворот в его жизни произошел исключительно по вине первой жены. В течение нескольких месяцев он сменил спутницу жизни, детей, работу, местожительство, машину, небо над головой, даже гардероб. По какому-то невероятному стечению обстоятельств, события следовали друг за другом с такой скоростью, что порой казалось: прежнее существование — из области воспоминаний неизвестного ему человека.

Спокойно переходишь через реку вброд — и вдруг, прямо посередине пути, становится нестерпимо жить так, как прежде. Работа делается несносной из-за дурацких придирок начальника. Истеричный визг жены терпеть невозможно. Идиотские капризы детей выводят из себя. Клонированный дом, воткнутый в ряды солидных пригородных особняков, обитатели которых считаются счастливцами, нагоняет тоску. В машине — вонь от табака, а хочется бросить курить. Размер всех шмоток рассчитан на мужика, у которого живот вдвое меньше.

И вот, одним весенним утром, как по волшебству, сами собой рождаются всевозможные подсказки выхода из создавшегося положения.

Сначала появляется Соланж. На службе неожиданно набирают дополнительных сотрудников для временной работы. Ее помещают перед застекленным оконным проемом, и она оказывается между Жаном Рено и солнцем. Он чувствует нечто вроде божественного откровения. Робкие солнечные лучи, проходя сквозь бледно-желтое платье, благодаря расположению против света, раскрывают милые округлости улыбающейся молодой женщины, замечающей, что ею любуются. Что-то неведомое вдруг пронзает его насквозь и ударяет под дых. Очень скоро, прямо на следующий день, по поисковой системе своего «Макинтоша» он находит какой-то новый сайт по подбору персонала. Он загружает туда свое резюме, и программа выдает ему объявление, соответствующее его данным, как ему кажется, на 92 %. Эту должность ему предлагают в Эксе. И вот, месяца через три, он уже вместе с Соланж и ее дочерью, переселяется в свежеотремонтированный сельский дом неподалеку от Экса, который им сдают за бесценок.

Словом, он перечеркивает десять лет жизни, и супружеской, и профессиональной. Под солнцем Прованса он ощущает себя другим человеком. Жизнь начинается сначала, все становится так, будто Адам и Ева никогда не были изгнаны из Рая.

Приближались летние каникулы. Жан Рено исполнял новые служебные обязанности лишь несколько недель, и ему пока не полагалось ни дня отпуска. Соланж по-прежнему была на временной работе, начался период снижения деловой активности, и ей не давали никаких поручений. Тогда она надумала отправиться в туманные края — в Бретань. У ее родителей был дом на юге Финистера, в окрестностях Понт-Аббе, и они уже соскучились по своей внучке. Соланж и ее дочка уехали на десять дней, а сельский дом остался в распоряжении Жана Рено.