Александр Етоев - Бегство в Египет

Чемодан лежал на столе. За столом сидел капитан Жуков и стучал по клавишам «Ундервуда». Остальные расселись кто где — директорский кабинет был большой и стульев хватило всем.

Говорил, в основном, Лодыгин — под пулеметный стук «Ундервуда», на котором капитан Жуков фиксировал его невероятный рассказ.

Когда дело дошло до Генератора Жизни, сокращенно ГЖ, того самого черного чемодана, с которым пришел Лодыгин, директор Василий Васильевич изумленно покачал головой:

— С виду чемодан чемоданом. Даже не верится.

— Вера тут ни при чем, — строго оборвал его капитан Жуков. — Советский человек верит исключительно в науку и технику. Верно, товарищ Лодыгин?

— Полностью с вами согласен, товарищ капитан.

— И потом, — продолжил капитан Жуков, — вы только что сами видели, как этот якобы чемодан оживил этажерку с книгами.

— Этажерка — это пример, — поддержал капитана Лодыгин. — Оживить можно что угодно, любой предмет. Дело только во времени и опыте оператора. Но, повторяю, перед этим необходимо снять психокарту с того организма, дублем которого этот предмет вы собираетесь сделать. И все это может он. — Лодыгин бросил ласковый взгляд на свое детище, потом подумал о другом своем детище, нахмурился и опустил голову.

— У вас нет папиросы? — спросил он чуть погодя; лицо его оставалось мрачным.

— Мы, по-моему, в школе, а не в ресторане «Казбек». Подумайте о подрастающем поколении. — Капитан Жуков кивнул на меня и Женьку.

— Да-да, я понимаю. Это я так спросил, от волнения. Я ведь не курю — бросил.

И без всякого перехода он приступил ко второй, трагической части, своей необыкновенной истории.

Даже старенький «Ундервуд» стал стучать печально и с перебоями, а на мужественном лице капитана загулял над скулой желвак — так жутко было все это слышать.

Все началось с любви к детям. Своих детей у Лодыгина никогда не было, и каждый час его холостяцкой жизни был безвиден и пуст, как мир до первого дня творения. Чужие дети пугались непонятного дядиньки, когда на улице он протягивал им конфеты.

Я кивнул, уж мне-то этого было не знать.

— Потом я увлекся своим генератором, и на время тоску по детям заглушила работа…

Но работе пришел конец — Генератор Жизни был создан, и тоска возвратилась снова.

Тогда он принял решение: вырастить себе в колбе сына.

Это был мучительный день — мучительный и счастливый одновременно. Он видел его рождение, он держал его на руках и кормил из резиновой груши.

— Ребенок рос быстро, Генератор Жизни был его доброй нянькой. За каких-то три года он достиг моего возраста и моего ума. Я читал ему классиков гуманистической мысли и великих мастеров слова. Я играл ему на рояле Хренникова и на скрипке Арама Хачатуряна. Я не знал, чем все это кончится.

Когда он маленьким крал у меня папиросы, я думал — это лишь болезнь роста.

Когда он в суп мне подбрасывал дохлых мух, я считал, что это он не со зла.

Только в два года, когда он оживил резиновую игрушку и она воровала для него в гастрономе пиво и шоколад, — я впервые подумал, что с сыном что-то не ладно, но не придал этому большого значения. Наказал, пригрозил ремнем, не играл ему в тот вечер Хачатуряна.

Я уже говорил, во всем он был моя копия. Порой я сам начинал сомневаться, он это, а может быть, это я. Жизнь моя стала полной неразберихой. Я стал замечать за собой странные вещи. Например, подозрительность — я купил себе телескоп. Я сделался жадным, полюбил деньги и разлюбил музыку. Больше всего жалею, что не слушаю теперь музыку…

— Молодой человек, — Василий Васильевич показал на Женьку, — может сыграть вам что-нибудь на баяне.

— Это потом, — сказал капитан Жуков. — Продолжайте.

— Я выполнял какие-то его непонятные просьбы, устраивал какие-то встречи, часто с переодеванием, а недавно почти случайно узнал, что мой сын использует Генератор Жизни в корыстных целях — делает его копии и продает их разным подозрительным личностям с юга. И что его разыскивает милиция…

— Разыскивала, — вдруг поправил его капитан. — Практически он в наших руках.

— В ваших руках? Вы уверены, что он — это он, а не его резиновое подобие?

— Уверен, — ответил капитан Жуков. — Завтра в двенадцать-ноль-ноль он будет на чемоданной фабрике. Между прочим, там-то и изготовлялись копии вашего генератора и туда же переправлялись ломаные — чинить. Только ради всего святого, это агентурные сведения, поэтому просьба — не разглашать.