Такэо Арисима - Женщина

– Отложите операцию, прошу вас… Врачи есть врачи.

– Но ведь и я – есть я, мне все равно, я уже решила.

Йоко внимательно посмотрела на Ока. Слезы высохли, на лбу, мертвенно-бледном у корней волос, выступили капельки пота. Он казался холодным, как лед.

– Ну, тогда разрешите мне хотя бы присутствовать.

– Вы до такой степени меня ненавидите?.. Хотите подслушать, что я буду говорить в бреду под наркозом, чтобы потом посмеяться? Ладно, приходите. Осмотрите с головы до ног мое исхудавшее тело, проклятое тело старухи… Правда, вас это вряд ли удивит…

Йоко произнесла это с кокетливой гримасой на исхудавшем лице и искоса взглянула на Ока. Он невольно отвернулся.

В палате появился молодой врач в сопровождении Цуи. Пора было идти на операцию. Она молча кивнула врачу и встала, оправив кимоно. Словно не замечая последовавшего за нею Ока, она спустилась по темной лестнице, прошла небольшой, тоже темный коридор и очутилась перед операционной. Цуя открыла дверь.

В коридор брызнули яркие, живые лучи солнца. Йоко наконец обернулась к Ока.

– Благодарю вас, вы достаточно далеко проводили меня. Но я еще не настолько пала, чтобы показывать вам свою наготу… – произнесла она шепотом и спокойно вошла в операционную. Ока не осмелился последовать за ней.

Раздеваясь, Йоко сказала помогавшей ей Цуе:

– Если Ока-сан захочет войти, не пускай его… Затем… Затем… – тут глаза Йоко почему-то наполнились слезами, – если я буду бредить, очень прошу тебя – зажми… зажми мне рот. Слышишь? Не забудь, прошу тебя!

В гинекологической клинике врачи каждый день видят десятки обнаженных женщин. И все же Йоко казалось, что ассистенты смотрят на нее с особым любопытством. Ей было тяжелее смерти выставлять напоказ свое исхудавшее тело. Слова, которые она сказала Ока, повинуясь внезапному капризу, не выходили у нее из головы, и она терзалась мыслью, что Садаё и в самом деле умерла. Зачем же тогда подвергаться мучительной операции? Зачем мешать неизбежному?

Белоснежный операционный стол, вокруг которого стояли врачи и сестры в таких же белоснежных халатах, поджидал Йоко, как кладбище, и ее вдруг пронзил страх. Даже боли в пояснице, от которых, она надеялась, ее избавит нож хирурга, вдруг исчезли, все тело сковала какая-то тяжесть. По лбу, по рукам заструился пот. Йоко оглянулась на Цую, как на единственную защитницу. Цуя ответила ей ободряющим взглядом. Не в силах преодолеть дрожь во всем теле, Йоко легла на операционный стол.

Ей наложили белую повязку на рот и нос. У Йоко сразу перехватило дыхание. Но зрение странно обострилось, она видела даже мелкие прожилки на деревянном потолке, который, казалось ей, бешено вращается у нее над головой. Сердце временами останавливалось, и она испытывала удушье.

На повязку стали падать капли резко пахнущего лекарства. Врач держал руки Йоко там, где бился пульс, и она с отвращением вдыхала этот запах.

– Ра-аз! – произнес врач.

– Ра-аз! – повторила Йоко срывающимся голосом.

– Два-а!

В это мгновение Йоко всем сердцем ощутила цену жизни. Странное приключение, оно ведет ее к смерти… Кровь стыла в жилах при этой мысли.

– Два-а! – голос Йоко задрожал еще сильнее. Она продолжала считать, ощущая удивительную ясность мыслей, и вдруг окружающий мир отодвинулся куда-то далеко-далеко. Это было невыносимо. Резким движением Йоко высвободила правую руку и изо всех сил провела ею по рту. Но тут же ее руку крепко сжал врач. Йоко казалось, что она ведет страшную борьбу.

«Как я могу умереть, когда жив Курати… Во что бы то ни стало еще раз к его груди… Прекратите!.. Пусть я умру безумной, но не хочу быть убитой… Прекратите… Убивают!» – кричала она, но голоса своего не слышала.

– Жить… Не хочу умирать… Убийство!

Йоко боролась, напрягая все силы, с врачами, с белой повязкой на лице, с самой судьбой. Борьбе, казалось, не будет конца. Но не успела Йоко сосчитать и до двадцати, как тело ее обмякло, и она лежала неподвижно, словно мертвая.

Прошло три дня после операции. Йоко стала быстро поправляться, но на третий день все изменилось. Это произошло в тот самый вечер, когда западный ветер принес с собой ливень и ненастную погоду.

С самого утра в голове у нее стоял тяжелый звон. Йоко уверяла себя, что это из-за погоды, и старалась подавить беспокойство. Но с трех часов стала угрожающе подниматься температура, боли обострились. «Прободение матки!» – сразу решила Йоко, начитавшаяся медицинских книг. Она старалась прогнать эту мысль и нетерпеливо ждала улучшения. Но оно не приходило. Когда перепугавшаяся Цуя позвала дежурного врача, Йоко уже корчилась на постели, забыв и о привязанности к жизни, и о страхе перед смертью.