Айрис Мердок - Колокол

С июля Пол жил за городом. В одном из писем, на которые она никогда не отвечала, он обмолвился, что работает над чрезвычайно интересной рукописью XIV века, принадлежащей англиканскому монастырю в Глостершире. Его приютила светская религиозная община, живущая при монастыре. Место это очень красивое. Дору трогала верность Пола, но послания его она просматривала вполглаза, отыскивая в них угрозы, и тотчас рвала их, дабы не видеть его почерка. Так что почерпнула она из этих писем мало, разве что названия. Монастырь именовался Имбером, дом, в котором остановился Пол, Имбер-Кортом. По этому-то адресу и отправила Дора вымученное письмецо, полуизвиняющееся, полуобиженное, дабы известить мужа, что намеревается вернуться.

С обратной почтой она получила от Пола прохладную деловую записку, гласившую, что он будет ждать ее в пятницу: она должна сесть в 4.56 на пригородный поезд в Паддингтоне, а в Пенделкоте ее встретит машина. Он прилагал к записке ключ от квартиры — на случай, если она потеряла свой. Не могла бы она, кстати, захватить его итальянскую соломенную шляпу, темные очки, а также голубой блокнот из верхнего ящика письменного стола? Доре, которая очень расчувствовалась от того, что писала в письме, этого показалось маловато. Она-то думала, Пол примчится за ней в Лондон. И никак не предполагала, что ее так бесцеремонно вызовут в деревню. При мысли о встрече с Полом в столь странном окружении на нее накатил страх. Что это за религиозная община? Невежество Доры в вопросах религии, впрочем, как и во многом другом, поистине не знало границ. Она и веры от суеверия толком-то не отличала, а сама отошла от обрядов, когда обнаружила, что выучилась читать «Отче наш» не медленно, а скороговоркой. С такого рода верой она рассталась без всяких сожалений, а случая пересмотреть свои взгляды на этот вопрос не представлялось. Интересно, думала она, принимает ли Пол участие в религиозных обрядах? Они с ним торжественно венчались в церкви, правда, многие знакомые Пола отнеслись к этому с известной долей иронии. Но Пол следовал примеру отца и деда, желая предельно англизироваться во всем, что касается сословия и веры. Доре потребовалось определеннее время, чтобы осознать это, и, когда она этой мыслью прониклась, ощущение призрачности их отношений еще сильнее в ней укрепилось. Более того, неприязнь к Полу-христианину перекрывала даже неприязнь к Полу-ученому, ибо с этой стороны для бедной Доры он был еще менее доступен. Верил ли Пол в Бога? Этого она не знала. Как только она поняла реальность существования Пола и в сознании ее уложилась мысль, что он существует, несмотря на эту странную разлуку, продолжает жить, думая о ней, осуждая ее, сердце у нее упало. Она решила не ехать.

К первоначальному решению она вернулась, переговорив с Салли, которая, как подозревала Дора, недолюбливала Ноэля и всегда благоволила к Полу, а также с Ноэлем, который был обеспокоен ее состоянием и не знал, что с ней делать. Вещи с Найтсбриджа Дора забирала с замиранием сердца: едва она открыла дверь и увидела знакомую обстановку, безмолвно укоряющую, ничуть не изменившуюся, только пропахшую нежилым духом, внутри у нее все сжалось. Она собрала кое-что и из собственной одежды. Побег ее был не таким уж внезапным, но совершенно неподготовленным. Близилась пятница, страх вновь увидеться с Полом душил в Доре все прочие чувства. Она все время плакала, пока Ноэль вез ее к Паддингтону.

День был невыносимо жаркий. Они приехали задолго до 4.56, но поезд уже подали, и в нем было много народу. Ноэль отыскал место в уголке, поближе к проходу, забросил большой чемодан на верхнюю полку, на него — картонку с итальянской соломенной шляпой Пола. Дора оставила на сиденье парусиновую дорожную сумку, и они с Ноэлем вышли на платформу. Глянули друг на друга.

— Уходи, не жди, — сказала Дора.

— У тебя зубы стучат, — ответил Ноэль. — Как это, интересно, у тебя получается? Никогда не наблюдал подобного феномена.

— Ох, заткнись.

— Выше нос, дорогая, — подбадривал ее Ноэль. — А то ты прямо олицетворение скорби. В конце-то концов, если тебе все опротивеет, ты всегда можешь смыться. Ты же вольная птица.

— Ты думаешь? — пробормотала Дора. — Ну хорошо, хорошо, носовой платок я взяла. А теперь уходи, пожалуйста.

Они стояли, взявшись за руки. Ноэль — крупный мужчина с бледным, без единой морщинки лицом и бесцветными волосами. С виду мягкий, неуклюжий, очень обходительный, он был похож на большого игрушечного медвежонка. Он улыбнулся Доре, стараясь с участием, без иронии отнестись к ее настроению.