Ежи Анджеевский - Никто

— Ты устал?

Ноемон слегка покраснел.

— Ночью я пробежал эту дорогу в два раза быстрее. Туда и обратно.

— Я гонец, мой мальчик. Бегаю взапуски только на состязаниях.

— Я это знаю, Ельпенор.

— Ты знаешь мое имя?

— Я знаю все знаменитые имена Итаки. И не только Итаки.

Ельпенор слегка прибавил скорости.

— Если ты в беге столь же искусен, как в ответах, можем попробовать потягаться.

Тут Ноемон вырвался вперед как стрела, пущенная из туго натянутого лука. Несколько минут он бежал впереди. Но вскоре Ельпенор догнал его и они побежали уже рядом, потом Ельпенор начал обгонять Ноемона — сперва на шаг, потом на несколько шагов, расстояние между ними все увеличивалось. На миг Ноемону показалось, что он слабеет. Но уверенности в себе он не терял. Что с того, что голая спина Ельпенора и его необычайно длинные, стройные ноги уходят все дальше? Довольно долго Ноемон не прибавлял ходу, и гонец, видно, это почувствовал, потому что слегка замедлил бег. И тогда Ноемон опять устремился вперед, стремительный как стрела или молния небесная, и хотя Ельпенор мгновенно сообразил, что ему грозит обгон, и резко набрал скорость, через несколько минут он остался позади. Правда, в ворота Одиссеевой усадьбы они вбежали плечо к плечу, оба чуть запыхавшиеся, но улыбающиеся.

— Сколько тебе лет, Ноемон? — спросил Ельпенор, когда они подходили к дворцу.

— Шестнадцать, — отвечал Ноемон.

— Если будешь упражняться, — молвил Ельпенор, — и разумно следить за своим телом, ты, возможно, через несколько лет удостоишься олимпийского венка.

— После тебя, Ельпенор, — возразил Ноемон.

На что гонец совершенно деловым и равнодушным тоном сказал:

— А теперь, как мне приказано, я проведу тебя, Ноемон, пред лицо господина.

— Веди, — молвил Ноемон и даже не удивился, что вполне спокоен, что все противоречивые чувства улетучились и в душе воцарилась умиротворенность, даже любопытства он не испытывал. Все уже свершилось, — подумал он. И с этой мыслью вошел вслед за Ельпенором в великолепный тронный зал.

Огромное помещение было озарено светом, лившимся через открытые отверстия в потолке. От золотых статуй юношей со светильниками в поднятых руках исходило ослепительное сияние. На креслах пылал пурпур ковров. Медная обшивка стен также светилась мерцающим заревом. Одиссей неподвижно сидел на троне в глубине зала, опершись обеими руками на резные подлокотники тронного кресла, он был в тени, и потому всем входившим в зал, наверно, казалось, что он сидит где-то очень далеко, и эта удаленность его как бы не уменьшалась — во всяком случае так ощущал Ноемон, приближаясь к тому, кто, по его мнению, должен был сейчас решить его судьбу.

Ельпенор подошел к трону. И, как полагалось, торжественным тоном произнес:

— Приказ твой исполнен, господин, я привел к тебе юного Ноемона. Вот он!

На что Одиссей:

— Оставь нас теперь одних. А стражам у дверей накажи не впускать никого, кто мною не был зван.

— Приветствую тебя, Ноемон. Сейчас ты узнаешь, зачем я тебя призвал. Садись на какой-нибудь табурет слева от меня. Но сперва поклонись Евриклее, она к тебе благоволит.

Лишь теперь Ноемон оглянулся вокруг — войдя в зал, он не сводил глаз с сидевшего вдали Одиссея — и заметил ключницу, сидевшую справа от трона, вблизи одной из статуй, но не в ее тени, а напротив, в ярком свете, исходившем от осиянного солнцем золота.

— Женщины пришли? — спросила она.

— Да, — ответил Ноемон, слегка склонив голову, — тело моего приемного отца в хороших руках.

И он сел на место, указанное Одиссеем. Тогда царь заговорил:

— Я призвал вас обоих, тебя, мудрая Евриклея, и тебя, Ноемон, приемный сын моего верного слуги, который, к великому нашему горю, отошел в царство теней. Я хочу, чтобы вы внимательно и не опережая моих слов льстивым поддакиванием выслушали то, что я вам скажу сейчас, а мужам, которые соберутся к вечеру на агоре, сообщу позже. Почему именно вас я призвал, объяснять не стану. Можете усматривать в этом что вам угодно — приказ, прихоть, даже просьбу.

— А где Смейся-Плачь? Почему я его не вижу? — спросила Евриклея.

— Ты приметлива, — молвил Одиссей. — Действительно, я тоже что-то не вижу моего шута в этом зале. Вероятно, я не передал ему своего пожелания. Не думаю, однако, чтобы это было от невнимания или забывчивости. Ты еще что-то хочешь спросить, Евриклея?

— Нет, господин, — отвечала она.

— А ты, Ноемон?