Ариэль Бюто - Самурайша

— Это большая честь для меня… — Мосли заливается соловьем, — но я не могу заниматься двумя конкурирующими дуэтами… Составлена программа на пять лет вперед! Да, да, конечно, если они отменят некоторые концерты… Нам стоит встретиться и все подробно обсудить. Возможно, я буду представлять вас во Франции… Увы, состояние его здоровья очень меня тревожит, но пусть это останется между нами… Навестите меня в офисе… В четверг, в четыре? Отлично. Спасибо, что позвонили.

Совесть Мосли нечиста, но он слишком толстокожий, чтобы мучиться этическими проблемами.

Импресарио торжествующе улыбается. Сестры Бона! По зрелом размышлении, если припомнить все обстоятельства, болезнь Альцгеймера более чем вероятна. Как это печально! Но дело есть дело, так что нечего разнюниваться, нужно укрепить тылы.

Трагическая кончина супругов Берней породила множество самых нелепых слухов. Даже серьезные издания не устояли против искушения, разместив на своих страницах статьи со скандальными предположениями, и мы сочли нужным опубликовать последнее интервью Эрика и Хисако Берней, которое музыканты дали 15 декабря 1995 года — за месяц до ухода из жизни. Мы собирались напечатать интервью через месяц, приурочив к выходу последнего диска дуэта Берней и концерту в Театре на Елисейских Полях, однако печальные обстоятельства и желание восстановить истину побудили нас предать гласности свидетельство беспрецедентной близости, существовавшей между этими людьми.

— Вы сегодня являетесь одним из известнейших фортепианных дуэтов нашего времени, а вне сцены вы супруги. Это преимущество или помеха?

Эрик Берней.Ни то ни другое. Это просто данность. Мы познакомились в консерватории, начали играть вместе, обрели близость в музыке и захотели лучше узнать друг друга.

Хисако Берней.Мы очень близки и понимаем друг друга с полуслова. За роялем все происходит на уровне чувствования, мы можем позволить себе роскошь удивлять и удивляться, не слишком рискуя.

— Какое место отведено репетициям в вашей повседневной жизни!

Э. Б.Когда мы в Париже, утром занимаемся по отдельности, а во второй половине дня — вместе.

X. Б.Это зависит и от программы. Если она не слишком сложная, мы время от времени делаем передышку и я продолжаю открывать для себя Париж!

— Вы очень привязаны к Франции, Хисако. Не скучаете по родине!

Х.Б.Я помню о своих корнях, но считаю родной страну, где живет Эрик. В те времена, когда я еще плохо говорила по-французски, нам помогала общаться музыка. Между нами никогда не было языкового барьера.

— Но культурные различия все-таки существуют!

Э. Б.За двенадцать лет Хисако всего один раз ездила в Японию — вместе со мной, на гастроли. Круг интересов, отношение к людям, способность перевоплощаться в музыке делают Хисако большей европейкой, чем я.

X. Б.Мои родители дружили в Токио с француженкой, благодаря ей я получила чисто западное воспитание. Мой муж — француз, музыка, которую я играю, на девяносто девять процентов европейская, в моей сегодняшней жизни нет ничего японского. Две главные страсти — муж и музыка — сделали меня стопроцентной француженкой.

— Значит, в будущем, когда у вас появятся дети, вы не станете придавать особое значение восточным корням!

Х. Б.Мы пока не планируем заводить детей.

Э. Б.Наши дети — это наши концерты, записи, новые программы. Музыка позволяет нам с Хисако разделять чувства и ощущения куда более глубинные и интимные, чем большинству других пар. Мы самодостаточны. Ребенок ничего нам не даст, да и родителями мы стали бы отвратительными.

— Вы могли бы выбрать другую профессию!

X. Б.Конечно, нет!

Э. Б.Не будь Хисако пианисткой, я бы выучился любому делу, чтобы работать с ней в паре. Но я счастлив, что она не воздушная гимнастка…

Рейко отбрасывает газету. Ей больно смотреть на снимок: Хисако и Эрик стоят на Новом мосту, держась за руки. На Хисако полосатая блузка. Эта же блузка была на ней год назад, когда она пришла за сочувствием. Потерянная, в слезах. Хисако заставила подругу поклясться, что та никогда никому ничего не расскажет, забилась в угол дивана, прижала к животу подушку и начала рассказывать.

— Наши гастроли в Америке отменяются.

— Мне очень жаль, Хисако. Ты так радовалась возможности выступить там еще раз!