Илья Игнатьев - Два вечера на троих.

Да… А хорошо всё Тошик описал, про наш побег от Мурзика-Тузика, молодчина Антон! Только, может быть, зря он про Вадима написал, про Абхазию, про расстрел этот?.. Ну, если Тошик написал, значит, он так посчитал нужным, - что ж, он ведь всё это и затеял, весь этот рассказ. Наверное, и Вадим тоже не будет против, он же сам к этой истории с юмором относится, - ну, это теперь, - ведь я так думаю, что тогда, в том лесу, в наручниках под дулами двух автоматов Вадиму ой, как не до смеху было…

Ну, в общем, вот так вот мы с Тошиком и оказались в Импрезе Вадима. Мы спрятались между сиденьями, Тошик мне шепчет: - а дальше что, Илюша? Не знаю, говорю, видно будет, а сам отвёртку достал, идиот… А может, и правильно сделал, что достал я её, ведь с этой дурацкой отвёртки всё и началось, из-за неё мы всё Вадиму и рассказали…

Вадим сел в машину, не оборачивается, - хотя я сразу же понял, что он нас засёк, - и спокойненько так он нас с Тошиком через плечо спрашивает: - куда поедем, юноши?.. Куда? Да отсюда, куда подальше! И мы поехали. И тут, - вот не знаю, какой чёрт меня дёрнул, - я отвёртку сзади Вадиму под правую руку и приставил! Вот уж точно, дебил я, кретинский… Но ведь я тогда и представить не мог себе, кто такой Вадим, КАКОЙ он по жизни. А он никак и не среагировал, - ну, внешне, - сначала никак, - глянул только, чего это я там такое ему под руку сунул, - а Тошик мне в рубашку вцепился, дрожит…

Мы какое-то время просто ехали, подъезжаем к Исети, Вадим свернул на берег Верх-Исетского пруда, ещё проехали… остановил машину наш Вадим, - всё также не оборачивается, и весело, - в натуре весело! - спрашивает меня: - Мне себя теперь кем считать, - заложником? В таком случае мне хотелось бы, чтобы вы изложили свои требования, условия, что там ещё у вас, господа мои, террористы?.. Но мне-то совсем не весело тогда было, да и сейчас мне тоже вовсе не смешно, запросто ведь мог Вадим нас тогда пристрелить, да ведь будь на его месте кто другой, с нервишками…

А Вадим тут же: - Парень, ты эту ковырялку мне не туда суёшь, этой хренью тебе будет очень сложно пробить мне сразу и куртку, и мышцы, и рёбра, тем более из такого положения, - в такой позиции отвёрткой следует работать по горлу… Я растерялся вот только лишь на одну секунду, а Вадим сделал какое-то неуловимое движение, - чуть в сторону, и плечом как-то так, - и раз! - отвёртка эта самая, уже у него в руке! И чтобы не дать нам с Тошиком опомниться, чтобы из машины мы не рванули, - это он потом уже, позже, мне объяснил, - он тут же отвёртку мне назад перебросил. Ну что, - говорит, - попробуем ещё раз? К горлу? Тогда мне уже не так легко будет её у тебя забрать.

Дядя, да я…

Да я вижу, что ты! Ладно, убери её…

Молчим, Тошик только сопит, да носом шмыгает. И тогда я говорю, да так ещё говорю, с вызовом: - А что, это у меня оружие! Если хотите знать, нам сейчас оружие очень нужно, и раз под рукой другого ничего нет, тогда и отвёртка сгодится!.. Тут Вадим к нам и повернулся, смотрит на меня, я на него… Я не знаю, как передать то чувство, но я в ту же секунду, как только он мне в глаза посмотрел… взгляд его, глаза его серые, стальные будто… А я потом на шрам его над левой бровью ещё глянул, - и понял, что мы с этим человеком теперь связаны. Надолго? - оказалось, что навсегда…

Оружие? - задумчиво спрашивает Вадим, и очень серьёзно как-то. - Что ж… Если это у тебя оружие, если ты считаешь эту отвёртку своим оружием, значит, ты был безусловно прав, когда достал её и приставил мне под руку.

Как это? - я даже не спросил, я… выдохнул…

Вадим перевёл взгляд на Антона, - а тот смотрит на него так… и доверие, и надежда, и… у меня аж сердце защемило, а Вадим усмехнулся, и говорит персонально Тошику: - Жил, парни, один такой специальный человек, - давно, - его звали Мусаси, - Миямото Мусаси, - он был великий воин, - так вот, он написал в своей книге такие слова: «Совершает ошибку тот, кто умирает с оружием, не вынутым из ножен»… Да только ведь отвёртка оружие неважное… погодите-ка… - и Вадим нагнулся, сунул руку себе под водительское кресло, покопошился там, и достал… НОЖ. Я сразу понял, что этот нож и есть настоящее оружие, - даже из ножен его Вадим мог не доставать, а я уже сразу это и понял…

Но Вадим его достал из ножен, - узкий, чуть изогнутый, - не плавно, а под небольшим углом, - хищный, острый как… видно, короче, что очень острый, и тяжёлый, и лёгкий, и удобный, как его не возьми, - это всё называется «баланс» и «ухватистость», - ну, я этого тогда не знал, и японского оружия я тогда не видал ещё, - но я понял, что этот нож, - это НАСТОЯЩЕЕ ОРУЖИЕ. Держи, - говорит Вадим, - он называется «Хисацу», его тоже один достойный воин придумал, - хм, хоть и американец, - Джеймс Уильямс его зовут, а хисацу, - это от японского «ичи геки хисацу», - «одна атака, - неминуемая смерть»… Держи, говорю, если тебе, - вам, - нужно оружие, этот нож подойдёт для начала, - ведь почему-то мне кажется, что вам и в самом деле нужно оружие. Но когда таким как вы двое нужно оружие, это означает, что вам тогда нужна и помощь…