Джон Берендт - Полночь в саду добра и зла

Этот вердикт породил шумный общественный резонанс. Письма в газетах клеймили присяжных за бессердечие и поругание правосудия в Саванне. Одна медсестра, которая ухаживала за жертвой в госпитале, написала: «Если это было оскорбление действием, то я, наверное, никогда не видела жертв преступлений».

Тот судебный процесс стал дебютом нового окружного прокурора графства Чатем тридцатисемилетнего Спенсера Лоутона-младшего, Вердикт стал сокрушительным поражением, и наблюдатели гадали, сможет ли новый прокурор снять тяжкую ответственность со своего ведомства.

Лоутоны были одной из старейших семей Саванны. Прапрадед Спенсера Лоутона, генерал Александр Лоутон, руководил обороной Саванны в начале Гражданской войны, а позже стал генерал-квартирмейстером армии Конфедерации. После войны генерал Лоутон явился одним из основателей Американской коллегии адвокатов и в 1882 году стал ее президентом. Позже Гровер Кливленд назначил Александра Лоутона послом в Австрии. Семейный склеп Лоутонов был одним из самых величественных – на отвесном берегу реки стояла беломраморная статуя Христа под высокой готической аркой.

Еще один предок Лоутона – Спенсер Шоттер – сколотил громадное состояние на морских перевозках и построил рядом с кладбищем «Бонавентура» одно из самых грандиозных имений Юга – «Гринвич-плантейшн». Для оформления поместья Шоттер в начале века нанял специалистов из архитектурной фирмы «Каррер и Гастингс», которые построили нью-йоркскую публичную библиотеку на Пятой авеню. В доме было сорок комнат, со всех четырех сторон его окружала двойная колоннада из сверкающего мрамора. В доме насчитывалось двенадцать спален, десять ванных, бальный зал украшали золотые листья, рядом помещались молочная ферма, крытый плавательный бассейн и обширный английский парк. Пальмы были привезены из Палестины, плакучие ивы с могилы Наполеона на острове Святой Елены, а статуи – с развалин Помпеи. Вилла предназначалась для грандиозных балов и морских прогулок на яхтах. В имении снимались фильмы с участием Мэри Пикфорд и Фрэнсиса Бушмена.

Правда, когда на свет появился Спенсер Лоутон-младший, блеск семьи пошел на убыль. Дом Шоттера был уничтожен пожаром в 1920 году. Английский парк заняли под кладбище, известное ныне, как кладбище «Гринвич». Престижную юридическую фирму «Лоутон и Каннингхэм» поглотила более крупная контора, а впечатляющее здание Лоутоновского мемориального дома на Булл-стрит отдали греческой православной церкви.

Сам Спенсер Лоутон был мягким человеком с деликатными манерами и тихим голосом, с ясными серо-голубыми глазами и копной зачесанных вверх темных волос. Круглые щеки и полные, изогнутые в виде лука, губы, делали его похожим на херувима. По его собственному признанию он был посредственным студентом юридического факультета Университета Джорджии, по окончании которого вернулся в Саванну и занялся юридической практикой. Очень часто он работал на общественных началах. Одна женщина, которой приходилось сталкиваться с Лоутоном в его бытность чиновником Жилищной администраций Саванны, вспоминала, что он на редкость принципиален. «Он очень приличный человек, – говорила она. – Он не просто делал свою работу; он выказывал заботу и сочувствие к бедным людям. Но, насколько я помню, он всегда был слишком робок».

Последние тридцать лет прокурорское место графства Чатем являлось семейной вотчиной Джоя Райана. Его сын Эндрю, по прозвищу Брылястый Эндрю, унаследовал должность отца и просидел на его месте один срок, когда Спенсер Лоутон решил бросить ему вызов.

Брылястый Райан был, что называется добрым малым.

Он любил рыбалку, охоту и выпивку. На голове его возвышалась копна нечесаных каштановых волос, а щеки украшали рыжеватые баки. Мешки под глазами создавали впечатление вечного похмелья. Эндрю превосходно ладил с полицией; выступая в суде, он всячески подчеркивал свой простонародный, протяжный акцент. Райан-младший самолично оспаривал практически каждое дело об убийстве, но ни для кого не было тайной, что дела он ведет из рук вон небрежно, впрочем, так же, как и его отец, за двадцать пять лет прокурорства которого накопилось более тысячи нерассмотренных дел. Сам Брылястый Эндрю обожал свою должность окружного прокурора, хотя и признавал, что она не лишена некоторых неудобств.

– Вас постоянно подстерегают всякие ограничения, – жаловался он. – Например, нельзя выпить с женой пива, потому что завтра об этом прочтешь в утренних газетах. Райаны не привыкли к наличию какой бы то ни было оппозиции на выборах, но когда наступило время переизбрания, помощник прокурора заявил, что выставит свою кандидатуру от демократической партии. Началась предвыборная дуэль. В последний день регистрации Лоутон решил поучаствовать в гонках и стал их третьим участником. «Я решил участвовать в выборах ради шутки», – сказал позднее Лоутон. Пока два основных кандидата ожесточенно грызлись, вцепившись друг другу в глотки, Спенсер выступил с разумными предложениями по упорядочению ведения дел. Всю предвыборную гонку он прошел на цыпочках, усыпив бдительность прокурора и его помощника.