Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

— В натуре — не было!.. — Попросив частного детектива перепроверить ситуацию, и договориться с доктором Марком Вайсманом о времени приема их вместе с Хлыстом, начал названивать знакомым, чтобы высветить эти события в более четком свете — ну не верилось, даже такому, когда-то, не останавливающему ни перед чем человеку, в такое безобразие…

Марк нашел время через два дня, то есть как раз в последний день, когда истекал ультиматум прокуратуры. Он еще надеялся на что-то, хотя большинство его единомышленников врачей так и не выпустили еще из КПЗ, находившихся там, по причине, якобы, нарушения общественного порядка и проведения не разрешенного властями митинга в поддержку клиники. Причем среди множества участников по фотографиям выбирали именно их, не трогая других…

Марк был совершенно измочален марафоном этого противоборства, говорил лишь по необходимости, экономя иссякшие силы, ни разу не сомкнул глаз за трое суток, подменяя арестованных, как впрочем, и весь личный состав клиники, включая и последнего санитара калеку, и охранника, следящих за капельницами.

Еще не пожилой еврей, умница с очень добрым сердцем, добившийся невероятных результатов, совершенно не оцененный министерством здравоохранения и его чиновниками, зато имеющий массу предложений известнейших университетов и клиник Америки, Израиля, Германия, но предпочитавший все же Россию, что не понимали циничные власть имущие, говорившие в открытую: «Да езжайте и не раздумывайте!».

У него не было времени задумываться над их мотивациями, лечась за рубежом, им конечно, плевать, на страдающих здесь, но…

Сегодняшняя ночь оказалась в его жизни, наверное, самой тяжелой. Он иудей по вероисповеданию, читал маленькой девочке, отходящей к Богу, Евангелие! По своей привычке он не стал разбираться, зачем ей это нужно, хотя искренне поразился такому редкому, тем более для ребенка, желанию, посчитал не в праве перекладывать этот труд на других, не включил аудио запись чтения более соответствующим для этого лицом, сделав все необходимое, вместе сна, начал чтение, при том, что и саму-то священную «Благую Весть» раздобыть в такой кутерьме было не просто…

Чтение вслух, совсем не простое занятие, забирающее многие силы, но тут он чувствовал, что Кто-то держит его, он ощущал невероятное облегчение и в своей душе, и на сердце маленького уходящего человека, лицо которого светилось, наверное, благодатью, улыбкой маленького Ангела, совершенно уверенного, а возможно, и видящего встречающих ее душу двух могучих духов, один из которых был ее Ангелом — Хранителем, а второй — Встречным Ангелом, как бывает обыкновенно.

Они уже ждали, как ждут души прошедших и испытания. (В книге «Невидимая брань» рассказывается о трех искушениях, которые постигают человека в час его смерти. Первое искушение — сомнение в вере. Вдруг возникают сомнения в бытии Божием, сомнения в Богочеловечестве Христа Спасителя и в других религиозных предметах веры. Эти сомнения пронзают, как острая стрела, душу человека, а иногда к ним присоединяются хульные мысли на Бога и на человека. Второе искушение — это страх, который охватывает душу, чувствующую приближение темных бесовских полчищ, приступающих к умирающему. В это время бесы стараются окутать страхом душу человека. Наконец, третье искушение в час смерти — это отчаяние. Когда человек близок к исходу, бесы стараются ввергнуть его в отчаяние. Они говорят: ты не спасешься, для тебя нет возврата, ты все равно погиб. Если человек согласиться с этими бесовскими внушениями, его охватит отчаяние, малодушие…

Святые отцы говорят, что, когда постигнет нас какое-либо искушение, прежде всего мы должны укорить самих себя! Мы должны вспомнить, что грешны и поэтому заслуживаем всяких скорбей. Апостол Павел говорит: «Бог… не попустит вам быть искушаемыми сверх сил» (1 посл. коринфянам Гл.10, ст. 13). Поэтому, когда нас постигают искушения, мы должны помнить, что сверх сил нам искушения не будет! Господь, посылая их, дает нам и утешение, и в нужный момент совсем освобождает от искушений» — архимандрит Борис (Холчев) «Беседы о молитве Господней») и чистилище здесь на земле, не давая и малой возможности враждебным духам злобы попытаться искушать в этот трудный, самый последний момент для человека, осознающего, что его больше не будет ни в этом теле, ни с этими людьми, ни с этими мыслями, стремлениями, чувствами, эмоциями…

Далеко не каждый способен радоваться своей кончине здесь, и наконец-то, долгожданному переходу в Вечное спасение. Этот взрослый человек, и как доброе сердце и, как прекрасный, а может быть гениальный врач, ощущал каждым нервным окончанием омертвение клеточки за клеточкой, замедление скорости течения крови по сосудам, улетучивание, Кем-то отгоняемых страшных мыслей, постепенной увеличивающейся радости души, тяжело и, как ему казалось, несправедливо больной и рано уходящей, но именно через все это, наконец осознавшего, что все бывает вовремя, тем более эта милость, ведь он видел и читал, как бы глазами самого ребенка, чувствуя ее душу, сопереживал ей, так же, как и она сопереживала ему, тому, что ему еще предстоят испытания, страхи, боль, каждому его переживанию, почти отчаянию нависшего завтра. И он понял — она не умирает, но оживает, там, где нет боли, страданий, страхов, что дано будет не каждому, но почти всем его пациентам, а через помощь им, возможно, и ему…