Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

Речь, как раз о том случае, когда Сталин был вынужден познакомиться с Хлыстом. Следственно-оперативная группа стечением обстоятельств подобралась в своем расследовании одного убийства к его деятельности. Сам он не имел отношения к расследуемому преступлению, но один из арестованных фигурантов по этому делу, показал на него, как на некоего важного разработчика недавно осуществленного дерзкого плана, подробностей которого он не знал, сделав это в надежде, что ему зачтется.

По аналитическим выводам Хлыста идеально подходило именно это убийство, но не как одиночное преступление, а звено в цепочке. На самом деле милиционеров ввели в заблуждения, изо всех сил стараясь отвести от себя подозрение. Вот что значит недостаток фактов, спешка, удачно складывающиеся обстоятельства, создающие общую четкую картину того, что на самом деле не было.

Хлыст подозревал интуитивно в чем-то ошибочность, но опровергнуть стройность доказательств не смог, что заставило действовать по появившему, благодаря его же работе, указанию сверху. Все это дошло до Ивана и он был вынужден создавать себе алиби, оправдывая свою действительную непричастность. В результате появилось интересная разработка, куда он включил несколько ситуаций им инициированных, основой которой послужил один налет на государственную структуру, с якобы изъятой очень крупной суммой денег. На самом деле налета не был, но имело место, якобы, организованная по договоренность экспроприация денежных средств из банка без применения всякого насилия, так сказать мошенническим путем. Объяснять схему нет смысла, ибо это и опасно, и заманчиво на будущее для реальных банков.

Несколько десятков мешков, набитых бумагой, а не денежными знаками, вынесли и погрузили в бронированную машину, исчезнувшую в неизвестном направлении. Каждый участник, в том числе и «воровской общак», получили причитающееся доли, о чем, разумеется сразу узнали соответствующие структуры.

Организатором и генератором всей операции называли именно «Полторабатька», и точно все проходило именно в то время и в том месте, где необходимо было подтвердить его личное присутствие, что и было алиби по отношению к тому убийству. Одно маленькое, но самое важное «но» — никакие деньги из банка никуда не вывозились, никакой пропажи не зафиксировано, а значит, преступление вроде бы есть, а предмета его нет!

Прокурор, как это бывает, подписал ордер на арест Ивана, который, естественно получив об этом предупреждение, явился сам с чистым сердцем, и искренним выражением глаз, излучая непонимание. Он был готов к нескольким месяцам в тюрьме, что не предвещало ни проблем, ни особого неудобства, поскольку и камера была готова, и криминальный мир относился к нему с большим уважением, особенно после такой доли «на воров», да и дома было все в «ажуре».

После кратенького допроса Сталин оказался в камере, с приличной публикой, и всем необходимым — все шло своим чередом. Жена с дочкой — малюткой, отправилась за пару дней до этого на итальянское побережье, где был снят симпатичный домик, в случае, если он не освободиться ко времени их возвращения, она должна была продлить пребывание там до момента его обретения вне стен тюрьмы.

После двух месяцев супруга, соскучившаяся по подругам, ночным клубам, тусовкам, салонам и всем прилагающимся к этому образу жизни, убедила себя, что может принимать решение сама, а потому вернулась в Россию, наняла нянечку, воспитательницу, и охранника, а сама пустилась во все тяжкие, кроме измены мужу.

К этому времени, переставшие получать «грев» местные авторитеты, поскольку Ваня перекрыл на время нахождения в тюрьме каналы поступления средств, решили «напрячь» его, предполагая, что в СИЗО он побоится им отказать, опасаясь за жизнь и благополучие своей семьи. Ничего не подозревая о возвращении своих женщин, поскольку никто об этом предупрежден не был, жена думала скрыть свой поступок, правда не понятно каким образом, «Полторабатька» смело продолжал следовать выбранной ранее линии поведения, понимая, что еще через месяц, максимум два, Хлыст будет вынужден закрыть дело и выпустить его на волю. В принципе, до сих пор, ни у одно, ни у второго претензий пока друг к другу не было, следователю приказали — он делал; Ивану было необходимо — он поступил, как решил сам.

Совершенно случайно, Андрей Михайлович узнал о возвращении супруги своего подследственного и ничего не подозревая, поздравил с, наверняка, скоро ожидаемым им свиданием, пообещал не строить никаких препон ни жене, ни дочери.