Мирча Элиаде - Гадальщик на камешках (сборник)

— Чего скандалишь? Ты что — спятил?

— Простите, — произнес Гаврилеску. — Не знаю, что с моей женой. Она не откликается. И видно, ключ сломался, не могу войти в дом.

— А чего вам входить? Вы кто будете? Гаврилеску подошел к окну.

— Хоть мы и соседи, — начал он, — но, кажется, я не имел удовольствия с вами встречать- ся. Моя фамилия Гаврилеску, и я живу здесь с женою Эльзой…

— Значит, не туда попали. Здесь живет господин Стэнеску. И его нету. Уехал на воды.

— Позвольте, — возразил Гаврилеску. — Мне очень жаль, что приходится вам перечить, однако, думаю, вы ошибаетесь. Здесь, в доме сто один, живем мы, Эльза и я. Живем четыре года.

— Господа, прекратите немедленно, спать не даете! — крикнул кто-то. Какого черта?!

— Он притворяется, будто живет в квартире господина Стэнеску…

— Не притворяюсь! — запротестовал Гав-рилеску. — Это моя квартира, и я вовсе не притворяюсь. И прежде всего хочу знать, где Эльза, что с ней случилось?

— Спросите в полиции, — сказал кто-то сверху.

Гаврилеску испуганно поднял голову.

— Почему в полиции? Что случилось? — взволнованно крикнул он. — Вы что-нибудь знаете?

— Ничего я не знаю, я хочу спать. И если вы затеяли разговор на всю ночь…

— Позвольте, — произнес Гаврилеску, — мне тоже хочется спать, я, можно сказать, очень устал… У меня был ужасный день. Жара, как в Аравийской пустыне. Но я не понимаю, что случилось с Эльзой. Почему она не отвечает? Может, ей стало дурно, она потеряла сознание.

И, повернувшись к двери дома номер сто один, он забарабанил кулаком что было силы.

— Послушай, я же сказал тебе, что там никого нет. Господин Стэнеску уехал на воды.

— Вызовите полицию! — закричал пронзительный женский голос. Немедленно вызовите полицию!

Гаврилеску перестал барабанить и, тяжело дыша, прислонился к двери. Только сейчас он почувствовал, что ноги не держат его, и сел на ступеньку, обхватив руками голову. 'Крепись, Гаврилеску, — шептал он, — случилось что-то очень серьезное, и они не хотят тебе сказать. Крепись, попытайся вспомнить…

— Мадам Трандафир! — закричал он вдруг. — Как же я сразу не подумал! Мадам Трандафир! — крикнул он, встал и направился к дому напротив. — Мадам Трандафир!..

Кто-то сверху сказал уже более мирно:

— Оставьте ее в покое, беднягу…

— Но это срочно!

— Оставьте ее в покое. Господи, прости ее, грешную, она давно умерла!

— Не может быть! — крикнул Гаврилеску. — Я с ней говорил сегодня утром.

— Должно быть, вы путаете ее с сестрой, Екатериной. Мадам Трандафир умерла пять лет назад.

На мгновение Гаврилеску замер, потом сунул руки в карманы, вытащил несколько платков и, наконец, прошептал:

— Любопытно.

Он медленно поднялся на три ступени дома сто один, взял свою шляпу и надел ее. Подергал еще раз ручку двери, повернулся и нетвердыми шагами побрел прочь. Он шел медленно, ни о чем не думая, машинально утираясь платками. Корчма на углу была еще открыта, и, послонявшись вокруг, он решил зайти.

— Можем дать вам только стакан вина, — сказал мальчик-официант. — Мы в два закрываемся.

— В два? — удивился Гаврилеску. — А сколько сейчас?

— Два. Даже больше…

— Ужасно поздно, — прошептал себе под нос Гаврилеску и подошел к стойке.

Лицо хозяина показалось ему знакомым. ~ Вы не господин Костикэ? спросил он с бьющимся сердцем.

— Да, — ответил хозяин, разглядывая Гаврилеску. И, помолчав, заметил: Будто и я вас знаю.

— Будто, будто… — произнес Гаврилеску и растерянно улыбнулся. — Я давно отсюда, — продолжал он. — У меня здесь были друзья. Мадам Трандафир.

— Да, Господи, прости ее, грешную…

— Мадам Эльза Гаврилеску.

— Ах, и с ней тоже что-то случилось, — прервал его корчмарь, — а что до сего дня никто толком не знает. Полиция искала ее мужа несколько месяцев, но так и не нашла, ни живого, ни мертвого… Точно сквозь землю провалился… Бедная мадам Эльза ждала его, ждала, а потом уехала к своим в Германию. Вещи распродала и уехала. Добра у них не больно много было, жили бедно. Я и сам раздумывал, не купить ли рояль.

— Значит, она уехала в Германию, — произнес Гаврилеску мечтательно. — И давно?

— Давно. Давно. Через несколько месяцев после того, как исчез Гаврилеску. Осенью будет двенадцать лет. Даже в газетах писали…

— Интересно, — прошептал Гаврилеску и принялся обмахиваться шляпой. — А если я вам скажу… и дам честное слово, что это чистая правда: сегодня утром я разговаривал с ней. Более того: мы вместе пообедали. Моту сообщить вам даже, что ели.