Питер Робинсон - С ПОЛЯРОИДОМ В АДУ - Как получают МБА

— Тут загвоздка в том, — сказал Хили, — что многие из них могли даже еще больше заработать в Вартоне или Гарварде.

Какими бы высокими стенфордские оклады мне ни казались, они были низкими по стандартам других ведущих бизнес-школ, частично оттого, у нас администрация установила пусть неформальный, но ясно осознаваемый потолок тарифных ставок. "Объясняется это тем, что трудно будет сохранить в университете мир и гармонию, если вдруг полный профессор, доктор исторических наук, с десятком монографий за поясом, начнет получать меньше двадцатидевятилетнего адъюнкта с кафедры бухгалтерии".

Кроме того, Вартон и Гарвард предоставляли также более щедрые возможности для подработки. Здесь, в северной Калифорнии, промышленности довольно-таки немного, Эл-Эй далеко, а между ними ничего, кроме ферм да участков под ранчо. Но зато вот на восточном побережье молодой, агрессивный преподаватель бизнес-школы оказывался у престола корпоративной Америки, в полудне езды в любом направлении между Нью-Йорком, Бостоном или Чикаго.

— Пока что никто из крупных имен не дезертировал, — отметил Хили. — Но становится все сложнее рекрутировать на младшие должности. Ведь что происходит? Тебе приходится делать ставку на невероятно молодых ребят, пусть с хорошим научно-исследовательским багажом, но без какого бы то ни было опыта преподавания: ведь будь у них как научный багаж, так и такой опыт, поди попробуй найти для них столько денег под оклады. Вот и получается, что ты покупаешь этих ребят прямо с рынка. А потом готов черту душу продать, лишь бы суметь их обучить…

Я позволил себе заметить, что это, должно быть, объясняет феномен Кемаля с Уолтом, профессоров-младенцев по «лесоводству» и бухучету.

— Да я тебя умоляю, — отозвался Хили, — ты мне дай только волю по именам пройтись…

Поскольку бизнес-школа была не в состоянии платить профессорам по высшему разряду, ей приходилось идти на уступки иного рода. Всего лишь годом раньше, к примеру, деканы вместе со старшими преподавателями капитулировали, когда молодежь с финансового факультета устроила просто-таки мятеж.

Хили объяснил, что в рамках исходного курса финансов, предмета из ядра учебной программы, студенты учили самые что ни на есть основы: различия между акциями и облигациями, методы расчета стоимости капитала и те факторы, которые учитываются компаниями при принятии решений о способе привлечения средств: выпускать ли им облигации, продавать акции или брать кредиты в коммерческих банках.

— А потом молодые с финфака заявили: "Нам это скучно". И поскольку, утверждали они, именно им поручалось преподавать этот вводный, обязательный курс, то пусть им разрешат выбросить старую учебную программу и дадут "зеленый свет" на лекции по интересному для них материалу.

Этот новый материал, как мне уже было известно из занятий Чарен, носил технический и теоретический характер. Сейчас единственным местом, где такие «лирики», как я, могли научиться основам, был только факультативный курс, начинавшийся со второго года обучения.

— Может статься, Питер, — рассмеялся Хили, — финансовый факультатив в будущем году разъяснит кое-что, чему они сейчас вас учат.

Вторая проблема, конец бума восьмидесятых, оказалась даже еще серьезней. Рынок труда для эмбиэшников стал затягивать ремень. Уже сейчас те компании, что рекрутировали будущие кадры в Стенфорде, начинали давить, чтобы в программу вводили побольше практического, прикладного материала, и это-то и привело к брожению среди преподавательского состава.

С одной стороны — профессиональные ученые. Им хотелось и впредь давать глубокомысленный, труднодоступный материал, основанный на их же собственных исследованиях. "У нас на финфаке есть такие типы, — сказал Хили, — которых прямо подмывает посвятить остаток своих дней на мусор типа теории игр, которую никакой ж**** не присобачишь ни к чему путному".

С другой стороны — лекторы, где-то с десяток бизнесменов, по большей части уже на пенсии, которые в роли почасовиков читали факультативные предметы на втором курсе, вроде риелторства и венчурного капитала. Все эти лекторы ратовали за добавление практического материала. Эти были люди-практики. Да они и богатыми-то стали оттого, чтобы были практиками. Среди них не имелось ни одного с докторской степенью.

Подобно лекторам, студенты сами хотели более прагматичный материал. "Эмбиэшники хотят работу, — сказал Хили. — С их точки зрения ученые вполне могли бы просто уйти с дороги и дать "Проктору энд Гэмблу" и "Моргану Стэнли" придти сюда и написать для нас учебную программу".