Александр Кузнецов - Два пера горной индейки

— Откуда такая информация? — мрачно спросил Котлов, продолжая изучать ее паспорт.

— Людям ведь нечего делать, взаперти сидят, — пыталась она своей улыбкой рассеять суровость Котлова, — а больше половины их — женщины. Слухи распространяются молниеносно. За завтраком уже было все известно.

— Еленская Екатерина Федоровна, — читал Андрей, — 12 февраля 1952 года, город Сочи, выдан там же. Так... Семейное положение. Зарегистрирован брак с гражданином Италии Лино Бертони. Вы замужем за иностранцем?

— Да... — вздохнула Катя. — Он итальянец. Но брак наш неудачен. Он не принес счастья ни мне, ни ему. Я не могу покинуть родину, не хочу, а он настаивает на этом. Нам придется разойтись. Я сделала непростительную ошибку.

— Вы не работаете?

— Почему же... Работаю.

— Тогда — место работы и должность, пожалуйста.

— Я литературный секретарь, — отвечала она с некоторой лукавинкой.

— Что такое литературный секретарь? — не понял Котлов.

— Я секретарь писателя Надземского.

Котлов смотрел на нее выжидающе.

— Я вижу, вы не знаете такого писателя, — улыбнулась Катя, — писателей скоро будет больше, чем читателей. И не знаете, видимо, что каждый член Союза писателей имеет право нанять литературного секретаря. Как мы с вами можем нанять домработницу, так писатель — секретаря.

— И он платит вам зарплату из своих денег? — Котлов, как и я, впервые услышал о такой профессии.

— Да, платит по договору. Такая же работа, как и всякая другая. Она заносится в трудовую книжку, и при этом идет стаж. Мало того, у меня даже есть профсоюз, который защищает мои права, — очаровательно улыбалась Еленская.

— В чем же заключается ваша работа? — спросил Котлов.

— Сижу в библиотеках, подбираю литературу, делаю выписки, печатаю на машинке, веду издательские дела... Забот хватает.

Она рассказала, что Надземский пишет исторические романы, что ему нет и пятидесяти, что он очень плодовит и много путешествует. Сейчас он в ФРГ, не сегодня завтра должен вернуться. Поэтому ей срочно нужно лететь в Москву. Просила помочь ей улететь первым же вертолетом. Вещи уже собраны, она хотела выехать вместе с Марианной Львовной, но дорогу закрыли, они не успели...

— Попрошу вас ответить на несколько моих вопросов, — прервал ее соловьиную песню Котлов. — Скажите, не могли бы вспомнить, где вы были восемнадцатого ноября прошлого года и что делали?

Катя рассмеялась и замахала на Андрея руками:

— Бог с вами, Андрей Петрович, как можно вспомнить, что было в прошлом году?! Если бы я вас спросила об этом же, вы бы смогли мне ответить?

— Это не так сложно, как вам кажется, — Котлов помрачнел еще больше. — Во-первых, это всего два месяца назад, а не два года, а во-вторых, восемнадцатое ноября была суббота. Выходной день. Может быть, это вам поможет.

— Суббота? Суббота... Что же я делала тогда по субботам?

Она наморщила свой высокий лобик.

— Всю осень мы с Глебом проводили выходные дни вместе. Ходили по музеям, по театрам. Он прекрасный специалист своего дела, но так мало знаком с искусством... Восемнадцатое ноября, суббота?.. Да, вспомнила! Мы были с Глебом в Архангельском. В музее и гуляли по парку. Еще не опали все листья с деревьев, шуршали под ногами на аллеях.

— Голубев показывал, что в Архангельском вы были в воскресенье.

Она ничуть не смутилась.

— Возможно, и в воскресенье. Разве теперь вспомнить? Но день был чудесный, и он остался в памяти. У меня, к сожалению, прескверная память. Если я, например, смотрю вечером телевизор, то на другой день уже не могу вспомнить, что смотрела.

— Теперь скажите, вы были знакомы с Хударовым Анатолием Эдуардовичем?

— Этот самый Толик, что ли? Да, была немного знакома. Теперь совестно, что я так потешалась над ним. Он же был кумиром всех местных дам. Всегда такой яркий, такой якобы мужественный, такой неотразимый! Мне всегда становилось смешно, когда он проявлял ко мне внимание. Может быть, нехорошо так говорить... теперь. Но ведь я должна вам говорить правду. Он даже заходил к нам как-то.

— К нам — это куда?

— К нам с Глебом.

И Котлов не стал с ней церемониться.

— Вы ведь не живете вместе с Глебом Семеновичем в одном номере. Глеб ночует совсем в другом месте. Он нам только что об этом рассказывал. — Котлов внимательно смотрел ей в глаза.

Взглянул и я. И как раз в тот момент, когда в них короткой вспышкой промелькнуло выражение ярости, злобы и лютой ненависти. Кажется, останови этот взгляд на две-три секунды, он прожжет насквозь.