Виталий Кравчук - Дело №888

Платон недоверчиво и удивленно посмотрел на меня. Я продолжил:

– Платон, мы давно знаем друг друга. Я честен с тобой. Речь в данном случае идет действительно не обо мне, если ты об этом подумал. Историю этого человека я не выдумал, она вполне конкретна и, как видишь, очень похожа на события моей жизни. В связи с этим мне вдвойне интересней заняться данной проблемой, чтобы лучше понять Библию и попытаться вернуть себя к Богу.

– Я верю тебе, – промолвил Платон. – Только не понимаю, зачем этому человеку нужна помощь, если он не верует. Зачем ему быть спасенным, это же абсурд? И почему он обратился к тебе, если сам прекрасно знает Писание?

– Все эти вопросы я уже задавал ему. Парадокс заключается в том, что он не верит Богу, но верит в то, что тот объективно существует. Он считает, что существует какой-то высший абсолютный разум, руководящий жизнью людей на земле. Возможно, по его словам, это и есть Бог. Тогда этот Бог может и должен простить его. Ко мне же он обратился потому, что запутался в себе и хочет свежего взгляда на Библию, причем взгляда адвокатского, а не церковного. Человек верит, что я смогу доказать его невиновность пред Богом, ссылаясь на Библию. Доказать, что он не заслужил ада. Он, кстати, признаёт свою вину, если это можно так назвать. Признает, что отвернулся от Бога, но считает, что имеет на это полное право.

– А чего ты хочешь от меня? – как-то официально спросил Платон.

– Мне нужна твоя помощь в выделении главного из Священного Писания. Вернее, в выделении того, что может помочь этому человеку. Последние две недели я день и ночь изучал Библию, открыл для себя много нового, но не смог главного. Не смог выделить из Библии то, что необходимо для помощи ему. Мне кажется важным все, а я должен что-то выделить. Для этого и приехал к тебе – чтобы посоветоваться, как можно здесь помочь и на что обратить внимание. Я не прошу делать мою работу, но прошу подсказать, дать намек, а дальше сам постараюсь справиться.

Платон задумался. Минут пять он сидел со спокойным невозмутимым лицом.

– Виталий, – начал Платон после паузы, – сомневаюсь, что смогу помочь тебе и ему. Повторяю, единственная формула, позволяющая быть прощенным, это покаяние. Только через искреннюю исповедь можно заслужить спасение. Насколько я понимаю, этот человек не хочет покаяться, иначе бы давно сделал это. Я могу посоветовать направить его к священнику на исповедь. По-другому помочь нельзя. Если честно, при всем уважении, считаю, что ты зря согласился помочь. Такая помощь – это ересь, ведущая не к спасению, а в пропасть. Изучение текста Библии здесь не поможет, ибо без веры угодить Богу невозможно. Это слова Иоанна Богослова. И еще… То, что я сейчас скажу, возможно, нехорошо, но я сильно сомневаюсь, что этот человек прожил праведную жизнь, занимаясь исключительно светлыми делами. Благотворительность – это замечательно, но мне сложно понять, как все эти деятели зарабатывают миллионы и почему гордятся больше своим состоянием, нежели тем, что помогают людям. Помогать надо от души. Гораздо важнее отдать последнюю рубаху нуждающемуся нищему, чем один из ста миллионов какому-нибудь храму. Читая Библию, думаю, ты заметил, как в ней осуждается тяга к богатству, сребролюбие. Бог осуждает это. Излишняя забота о завтрашнем дне ведет к утрате веры, гордыне. У Матфея сказано, что для каждого дня довольно своей заботы. Сколачивая огромные состояния, люди слишком обеспокоены завтрашним днем и тешат гордыню, думая, что от них что-то зависит. Когда же завтрашний день приносит им не то, чего они ожидали, они негодуют, обвиняя Бога в неблагодарности. Это не вера, это эгоизм. Наверное поэтому Евангелие содержит известную истину о том, что верблюд ранее пролезет в игольное ушко, нежели богатый человек попадет в рай. Не зная человека, плохо так думать о нем, но мы сейчас общаемся как друзья, поэтому я могу себе позволить некоторые высказывания. Единственное, чем могу помочь – принять этого человека на исповеди, что, кстати, и тебе советую. Говоришь, он не доверяет Церкви и священнослужителям. Но если он знает Писание, то должен понимать, что прощает Иисус Христос, а не священник. Священник является лишь свидетелем перед Богом, что раскаяние искренне.

– Я понял тебя, – расстроено ответил я. Слова Платона звучали, как всегда, убедительно. – Извини, что обратился к тебе с этой проблемой. Возможно, ты и прав. Все, о чем ты говоришь, правильно, я понимаю это. Но обвинять всегда проще, чем защищать. Просто я подумал, что смогу найти выход для этого человека. И этот выход не обязательно должен быть в исповеди. Неужели только через покаяние можно найти себя? Я думал, есть и какие-то другие пути. Почему помириться с Богом можно только через Церковь и никак иначе? Ведь, насколько я знаю, даже духовником может быть не обязательно священник. Я не претендую на его роль, но претендую на роль хорошего адвоката, и знаю, что даже законченный убийца имеет право на защиту. И оно не обусловлено обязательным признанием вины и полным раскаянием. В конечном счете, все решает суд. Платон снова задумался.