Крис Гарднер - В погоне за счастьем

Кроме походов в магазин, а также визитов к родственникам и друзьям, чтобы занять денег, у меня была еще одна обязанность, которая, честно говоря, мне не очень нравилась. В то время мы стали жить вместе, но ДеШанна должна была оставаться в приемной семье до тех пор, пока Офелия не найдет работу, чтобы обеспечивать ребенка. Мое самое нелюбимое задание было следующим: я должен был забирать ДеШанну из дома ее приемной семьи, расположенного в десяти улицах от нас, приводить домой для встречи с ее матерью и после этого снова отводить малышку к приемным родителям.

В то время бедная ДеШанна меня почти не знала, да и свою мать Офелию она знала очень плохо и каждый раз при виде меня начинала громко плакать. Приемная мать ДеШанны не умела разрядить ситуацию. Как только девочка начинала закатывать истерику, падала на пол, вопила и колотила ногами и кулаками по полу, ее приемная мать заливалась слезами и неодобрительно смотрела на меня, будто я был виновником происходящего. Глядя на эту картину, сам был готов расплакаться. Но я не мог изменить эту ситуацию: ДеШанна не была моим ребенком, и я всего лишь выполнял поручение. Тогда я понял смысл расхожего английского выражения: «Убить гонца, который принес плохие вести».

ДеШанна не переставала громко плакать даже тогда, когда мы выходили на улицу. Чтобы побыстрее добраться до нашего дома, я брал ее на руки. Со временем ДеШанна не перестала голосить, а орала только громче, при этом она росла и становилась все тяжелее. Мне приходилось ставить ее на землю и уговаривать идти ножками. Опустившись на тротуар, ДеШанна начинала истошно плакать и отказывалась держать меня за палец, как обычно это делают малыши. Тогда мне приходилось брать ее за руку, которую она постоянно пыталась вырвать из моей ладони и продолжала кричать во все горло.

«Что происходит? Что он делает с этим ребенком?» – наверняка думали прохожие, глядя на нас.

Впрочем, обычно возвращение ДеШанны в дом ее приемной семьи происходило спокойнее, потому что ребенок успевал ко мне привыкнуть и встреча с матерью успокаивала девочку. Однако, когда через некоторое время я снова появлялся на пороге ее приемной семьи, все начиналось сначала. Когда социальные службы разрешили наконец ДеШанне жить вместе с ее матерью Офелией в нашей семье, все мы очень обрадовались. (Замечу, что обстоятельства, при которых Офелия забеременела, в нашей семье не обсуждались, как, впрочем, не обсуждалось и многое другое.) Никто не задавал никаких вопросов, и никто ничего не рассказывал. Я с грустью думал о судьбе своей племянницы ДеШанны и о том, что и у нее нет отца. Эти мысли только укрепили мою убежденность: никогда не брошу своих детей, если они у меня появятся.

– Крисси Пол! – периодически раздавались три женских голоса, громко звавшие меня. Каждый из этих голосов чего-то от меня хотел. Мать просила сходить в «магазин для ниггеров» и купить ей Kotex. Офелия и моя кузина Линда тоже хотели Kotex. Бегать за Kotex для них мне совершенно не улыбалось. Почему бы им не воспользоваться одной пачкой? Но матери нужна была ярко-красная упаковка, Офелии – небесно-голубая, а Линде – фиолетовая. Да что же это такое, почему у одной вещи столько разновидностей? У Терри было три сестры, которые его тоже постоянно дергали просьбами принести Kotex, на что он неизменно отвечал, чтобы они попросили об этом меня.

Потом Офелия, чтобы лишний раз не смущать меня, начала писать свою просьбу на бумажке и выдавала мне пакет, чтобы я мог принести Kotex. Однажды я возвращался домой и нес три разных вида Kotex. Эти гигиенические средства не влезли в большой пакет, и мне пришлось нести их под мышкой. Завидев меня, мальчишки кричали: «Бабий прихвостень! Подкаблучник! Мужчина-м*да!»

Мог ли я реагировать на эти унизительные оскорбления? Не бросать же покупки в грязь и не гнаться за обидчиками! Оставалось только игнорировать эти крики и надеяться на то, что меня не будут третировать по этому поводу в школе. Впрочем, прекрасно знал, что утаить что-либо в нашем квартале сложно. Фредди, сидя в баре Luke’s House of Joy, будет всем рассказывать о том, что этот урод без отца стал еще и мужчиной-м*дой. Как мне пережить такой позор?

Я шел к нашему дому и нес Kotex трем женщинам из моей семьи, у которых одновременно начались месячные. Тогда я не знал, что мое доброе отношение к женщинам в будущем очень поможет мне в жизни. Конечно, мне не нравилось, что меня обзывали, но в данном случае решил не затевать драки со своими сверстниками. Мне вполне хватало того, что у меня дома была накаленная обстановка, поэтому со сверстниками надо разобраться при помощи дипломатии.