Олег Рой - Улыбка черного кота

Сергей молчал. Разговор почему-то складывался совсем не так, как он рассчитывал.

– Между прочим, а кто вас будет кормить? – Это уже начал свою партию отец, резко и непримиримо, непривычно жестким тоном. – На родителей рассчитываете?

– Мы сумеем заработать сами, – начал отбиваться Сергей. Он все-таки не ожидал такого категорического отпора.

– Кто же эта счастливица? – медленно и почти сквозь зубы произнесла мать. – Мы ее знаем?

– Знаете. Давно. Это Света Журавина, моя одноклассница.

Маргарита Александровна встала и прошлась по комнате. Потом отвернулась к темному окну, долго молчала, глядя невидящим взором в одну и ту же точку. Мужчины ждали; отец медленно допивал вино. Казалось, он совершенно успокоился и уже не волновался за исход беседы, полностью предоставив ее завершение жене. Та же наконец резко развернулась и подошла вплотную к сыну.

– Послушай, – и она положила свою руку ему на плечо, – может быть, тебе и неприятно это слышать, но таких девушек полно. Ты не обижайся, но твоя Света самая обыкновенная московская плебеечка. Да, смазливая, может быть, даже хорошенькая, но простенькая до неприличия. Личико вполне провинциальное, фигурка сегодня есть, а что будет после родов – никто не знает… Вспомни о ее семье, посмотри на ее родительницу, в конце концов!

Лицо матери еще больше помрачнело и, как всегда в минуты гнева, сделалось отрешенным и чужим. Едва сдерживая себя от излишне эмоциональных формулировок (сыну, отлично ее знавшему, это было прекрасно заметно), она решительно сказала:

– В общем, мое мнение таково: если ты совершишь этот безумный шаг, то испортишь жизнь всем нам. И себе тоже, себе, кстати, прежде всего. Подумай об этом.

Она резко повернулась и ушла в спальню, громко хлопнув на прощание дверью.

В комнате воцарилась тишина. Сергей исподлобья бросил на отца взгляд, и ему показалось, что Пономарев-старший, вертя в пальцах тонкий бокал на длинной ножке, с трудом скрывает усмешку. Может быть, хотя бы он отнесется к их со Светкой чувствам разумнее? Может, сумеет уговорить мать?

И Сергей сделал еще одну попытку:

– Мне очень жаль, что мама так реагирует. Поговорим по-мужски? – Отец еле заметно кивнул, и сын, ободренный его молчанием, уже увереннее продолжил: – Папа, Светлана – замечательная девушка, я очень ее люблю. Она будет хорошей женой, вот увидите.

– Я задал тебе вопрос, – спокойно напомнил Пономарев, – и ты не дал мне на него никакого вразумительного ответа. На что вы собираетесь жить?

– Я скоро начну работать. А пока…

– Вот-вот. Пока – что? Годика три поголодаете?

– Я могу подрабатывать. Да и Светка поможет. Мы справимся, вот увидите, – не сдавался Сергей.

Отец раздраженно, с громким звоном, едва не грохнув дорогое стекло, поставил бокал на стол и, поднявшись, заходил по комнате – точно так же, как несколько минут назад это делала мать.

– Какой же ты дурак, – устало и тихо процедил он. И этого тихого голоса сын испугался гораздо больше, нежели привычного отцовского крика, которым обычно реагировал отец на всякие его юношеские выходки. – Вот уж не думал, что ты так безнадежно глуп, Сережа. Ты очень меня огорчаешь… Неужели не ясно, что девушек у тебя будет много, а жена – настоящая жена, понимаешь? – у дипломата может быть только одна?

– А что, папа, разве дипломаты – не люди? Или ты считаешь, что у них должны быть какие-то особые жены?

– Вот именно – особые. Тут ты попал в самую точку. – И Пономарев наставительно поднял вверх указательный палец. – Между тем сейчас ты, сынок, пытаешься поступить, как какой-нибудь босяк без роду, без племени. Ты пойми, дело совсем не в вашей финансовой несамостоятельности и даже не в том, что ты еще учиться не кончил и работы не имеешь. Это еще полбеды. А дело в том, что жениться надо по-умному. Так, чтобы брак принес тебе какую-то пользу – если уж не деньги и готовую карьеру, то хотя бы хорошие связи. Я не говорил с тобой об этом прежде, считал, что еще рано, да и не очень-то нужно. Думал, ты понимаешь, что брак – дело ответственное и нельзя жениться на ком попало… Видимо, я ошибался.

– Но, папа… – заикнулся было Сергей, однако отец цыкнул на него так, что он не осмелился закончить фразу.

– Молчи, дурень! Молчи и слушай, если у самого ума не хватает выстроить свою жизнь, как надо. В нашей с тобой профессии половина успеха зависит от женщины. Практически любая судьба, карьера, успехи или неудачи определяются женой – хотим мы того или нет. А жизнь дипломата – тем более. Уж позволь мне об этом судить. Если же ты женишься на ком попало, то и судьба сложится как попало, и родится у тебя кто попало вместо наследника семьи и профессии.