Олег Рой - Улыбка черного кота

Однако Антон, парень от природы аккуратный, так безукоризненно выполнял свою работу, что в отделе, где заполнялись демобилизационные документы и где до того царила полная неразбериха, установился небывалый порядок. И временное место службы сделалось постоянным – до конца армейского срока.

Начальство оценило старания Житкевича, а сослуживцы – его значимость как писаря. «Салагу», сумевшего выжить и стать незаменимым на такой должности, зауважали даже «старики». Канцелярское кресло оказалось ключом к нехитрому армейскому счастью. Несмотря на весь свой «кабинетный склад характера» (так думали о нем и в школе, и дома), Антон быстро сообразил, что вероятность контроля над ним ничтожно мала. Предположим, он позволял себе допустить ошибку при заполнении бумаг, и ефрейтор идет домой уже старшим сержантом – а это немалый престиж на гражданке. И работу легче найти, и зарплата поболе окажется. Старший сержант ВДВ!.. Это означало, что во время срочной службы человек прыгнул не три раза с вышки (что соответствовало действительности), а сорок раз и причем с самолета. Просто супермен, да и только! А нужно-то всего – немножко ошибиться в документах… Особого греха Антон в этом не видел (ведь он не вредил людям, а, напротив, помогал им), и потому допускаемый им время от времени обман казался ему вполне невинным, и угрызения совести парня ничуть не мучили.

Каждая ошибочка, которую допускал Антон в военных билетах демобилизующихся солдат, приносила ему все больше и больше популярности и уважения со стороны «дедов». Ясное дело, ни с какой дедовщиной он и близко не сталкивался, только слышал об этой дикости от других ребят, призывавшихся в одно время с ним, и старался, чем мог, помочь им. А поскольку Антон Житкевич всегда обладал умением посочувствовать и стремлением помочь, немалый авторитет он сумел завоевать в части и среди молодых призывников.

Только потом, уже на гражданке, когда он стал понемногу забывать про потерянные два года, он понял, как ему подфартило в жизни. Ужасы неуставных армейских отношений обошли его стороной. Встречая на газетных полосах очередной дикий материал о том, что творится в армии, он понимал, что для него армейские два года оказались скорее детским садом, нежели военным учреждением: думать ни о чем не надо, накормят, напоят, спать по расписанию уложат, да еще и непыльную работу дадут… Словом, красота.

Антон, научившись в ускоренном темпе справляться с канцелярскими делами, умел выкраивать время для своих учебных занятий. Он разработал комплекс упражнений для поддержания формы, учил латынь и анатомию, читал английские статьи по биохимии и по компьютерам, которые присылал или привозил ему отец, и вообще справедливо считал, что его жизнь в армии устроилась вполне сносно.

«Живу я здесь, уважаемая Катерина Матвевна, с пользой и удовольствием, – так, в духе любимого всеми «Белого солнца пустыни», начинал он иногда свои письма друзьям. – Работа моя нетяжела, и долг свой мужской перед Родиной я исполняю честно…»

И, отправив это послание, он принимался терпеливо ждать от ребят ответа.

А друзья редко отвечали на его письма. Чаще писала Светлана. Она сообщала Антону о мало что значащих в их жизни делах, об учебе, об успехах Сергея, об общих знакомых… О самом же главном – их любви и будущей свадьбе – ни слова. Девушка искренне испытывала к Антону дружескую привязанность, относилась к нему тепло, хотя и чуть свысока, дорожила его преданностью и не хотела сообщать ему о таком важном для нее событии по почте. Вот вернется Антошка, и они вместе с Сережей обо всем ему расскажут.

Когда до этого возвращения оставалось уже совсем немного времени, Светлана вновь и уже настойчивее, чем когда бы то ни было, пошла на абордаж. Кое-как спихнув летнюю сессию за третий курс, она решила: теперь уже и в самом деле пора. Она смертельно устала скрываться от Сережиных родителей, устала делать вид, что ничего важного в ее жизни не происходит, и опостылевшая учеба надоела ей уже до самых чертиков. Да и Клавдия Афанасьевна становилась все беспокойнее; она, как и все тревожные и заботливые девичьи матери, просила ребят наконец определиться с планами и намерениями.

Сергей, который до сих пор все еще колебался, вынужден был все-таки уступить настойчивым просьбам любимой девушки. Он твердо знал, что родители будут против его раннего брака, хотя сама по себе кандидатура Светланы в качестве его невесты не вызывала у него никаких сомнений. Ему казалось, что такая девушка просто не может не нравиться, а тем более если учесть, что родители знают ее уже много лет. Это ведь не какая-нибудь прохиндейка, охотница за московской пропиской. И, успокаивая себя подобными соображениями, он наконец решился на разговор с родителями.