Олег Рой - Эдельвейсы для Евы

– Подождите… Подожди, я сама.

– Давай, – с облегчением согласился новоиспеченный супруг. Он быстро скинул пиджак, стянул галстук и начал стаскивать брюки. У него были очень белые ноги, все покрытые рыжеватым пухом. Вику передернуло от отвращения. Она схватила с подушки кружевную ночную рубашку и ретировалась к двери:

– Я пойду в ванную…

В коридоре встретилась Бася (родители оставались еще в ресторане с гостями). Вика упала ей на грудь и разрыдалась:

– Басенька, милая, ну зачем?.. Ну почему…

И домработница гладила ее по волосам и тихо утешала:

– Ничего, моя девочка, ничего… Все будет хорошо. Поверь мне, это далеко не самое страшное…

От матери Вика никогда в жизни не видела такой ласки, не слышала таких слов…

С Басиной помощью она сменила подвенечный наряд на целомудренный шелковый халатик. Вика старалась переодеваться как можно дольше, чтобы отдалить так пугающий ее миг. Но в конце концов больше тянуть уже было нельзя. Замирая от ужаса, Вика вошла в спальню. Аркадий, совершенно голый, лежал поверх одеяла.

– Ну, женушка, ну иди же ко мне, я заждался…

Молодая супруга торопливо погасила свет.

Ту первую ночь Вика до сих пор вспоминала с ужасом. Было стыдно, больно и отвратительно. И если физическая боль со временем стала утихать и где-то недели через две (первое время они занимались этим каждую ночь) совсем прошла, то стыд и отвращение только усиливались. Каждый раз, когда муж приставал к ней с ласками (их у него было только две – поцелуй в губы и собственно половой акт), Вика стискивала зубы и принималась считать про себя до пятисот – дольше ее мучения, к счастью, никогда не продолжались.

Впрочем, недолго продолжалось и ее замужество. Расписались они в самом конце апреля, а уже в середине августа молодой муж был с позором выгнан из генеральского дома.

Бася, целыми днями смахивающая пыль с трофейных богатств генерала, спросила как-то у хозяйки, Марии Львовны, куда это подевалась медная всадница с копьем да настольные часы с Орфеем. Произвели смотр и обнаружили пропажу еще одной статуэтки, полудюжины серебряных ложек, нескольких колец и браслета с рубинами. Мария Львовна была в шоке. На Басю она не подумала. У генерала в доме бывало немало всякого народу, но чтоб их такие солидные друзья воровали… А тут под вечер пришел генерал и, как в плохой комедии, сообщил, что только что заезжал с друзьями в комиссионку на Кузнецком купить для генерала Пташука к его юбилею саблю, а на витрине красуется знакомая всадница с копьем.

– А меня еврей во Львове в сорок пятом уверял, что она такая одна на весь мир, мол, сам мастер отливал.

Бася с хозяйкой переглянулись.

– Ты машину уже отпустил? – нервно спросила Мария Львовна.

– Отпустил, – генерал стал расстегивать китель.

– Вызови снова, – голос у супруги был командирский.

– Зачем? – удивился генерал.

– Затем, что в комиссионке стоит наша всадница! – Мария Львовна была в бешенстве.

– Успокойся, – генерал аккуратно повесил китель на плечики. – Комиссионка все равно уже закрыта, мы ее сами с боем взяли. А почему это ты решила, – при этом он бросил взгляд на застекленные витрины, – что это наша всадница?

– Да потому, что наша – ускакала. – Мария Львовна в изнеможении села на кресло.

– Как ускакала? – не понял генерал.

– Ну пропала, про-па-ла.

– Ты уверена? – До генерала стал доходить истинный смысл происшествия: в доме завелись воры.

На следующее утро, еще до открытия комиссионки, Мария Львовна стояла у ее дверей. В квитанции, выписанной на всадницу, была черным по белому написана фамилия сдавшего статуэтку. Это был Аркадий, сын Егора Яковлевича. Дальнейшее разбирательство, уже дома, прояснило ситуацию до конца: Аркадий играл в карты. Конечно, на деньги. Долги надо было отдавать, а долгов было много. Всадница была возвращена на место, Аркадию указали на дверь. А Вика только вздохнула с облегчением. И пока мать искала ей нового мужа, она в очередной раз влюбилась. Но теперь не в киноактера и не в портрет кисти Ван Дейка, а во вполне реального человека, тромбониста из их оркестра – Мария Львовна добилась для дочери после консерватории распределения в Большой театр.

Жизнь Вики засверкала новыми красками, знакомые изумлялись происшедшим с ней переменам. Она похорошела, разрумянилась, глаза ее светились.

Однажды утром Бася услышала, как девушка, одеваясь в своей комнате, напевает песню из культового фильма «Возраст любви»: