Борис Левандовский - Голос

– Что? – улыбка медленно увяла на лице Влада. – Ладно, я заплачу, – он потянулся к брюкам, висевшим на спинке в ногах кровати.

– А… послушай, – она закусила губу. – Давай как-нибудь в другой раз, идет? Я, если честно, сейчас опаздываю…

Она повернула ключ в замке и выскользнула за двери, не дожидаясь его реакции.

– Ну и пошла ты, сука… – бросил Влад, глядя на дверь номера. Потом вылил остатки шампанского из бутылки в фужер и следом подкурил новую сигарету. Мамаша наверняка унюхает и то, и другое, но теперь его это мало волновало.

Когда фужер с шампанским опустел, а высокий столбик пепла упал на подушку, Влад поднялся, чтобы включить телевизор, и принялся за пиво.

Около одиннадцати в дверь постучали и вежливо сообщили, что он должен сдать ключи от номера через пятнадцать минут. Иными словами, или плати, или выметайся. Сфера услуг, мать их – только плати, за все плати…

Так завершился лучший вечер в его жизни.

По пути домой Влад несколько протрезвел, однако попасть в кнопку дверного звонка ему удалось только с третьей попытки.

Никто не торопился ему открывать. Должно быть, мать уже улеглась. Если отец был на дежурстве, она обычно отправлялась спать раньше. Влад попытался вспомнить, горел ли в их окнах свет, когда он подходил к дому, но не смог и полез в карман за собственными ключами.

Ключи, как назло, куда-то задевались; он не нашел их ни в брюках, ни в куртке. Черт, если они вывалились в номере отеля, придется делать новые.

Влад настойчиво позвонил снова. Если мать уснула, то ей придется ненадолго оторваться от подушки, чтобы впустить его, потому что он не собирается торчать до утра на лестничной площадке из-за трахнутых ключей, которые…

Но ты ведь сам знаешь, что она тебе не откроет, – заговорил с ним мучительно трезвый голос рассудка, – потому что не может этого сделать. Она не может подняться и выйти из ванной, где ты ее оставил с перерезанным горлом, чтобы теперь открыть тебе дверь. Это же логично, так? Никто не смог бы этого сделать. Сколько бы ты ни звонил сейчас, ее не отпустит та загустевшая лужа крови, что ударила фонтаном, – помнишь? – когда ты подошел сзади. Она целую секунду смотрела на тебя в зеркало, пока его не залила кровь, а на тебя не упало ни капли, смешно, да? А потом ты вернулся в ту квартиру и лег отдохнуть, потому что сильно устал, потому что у тебя был обморок…

Вранье! Ничего он такого не делал, – Влад отшатнулся от двери, покрываясь коростой льда, и его глаза сами опустились к замочной скважине, из которой торчали его ключи.

Мать действительно лежала в ванной, а он по-прежнему не мог вспомнить, как все произошло. Кроме ее взгляда в зеркале. Словно ему подсунули чью-то чужую память с единственной четкой картинкой.

В том, что она мертва, не было никаких сомнений. Но Влад все равно поднял за волосы ее голову, чтобы увидеть глубокий длинный разрез на шее, из которого натекло столько крови.

– Она была не такой уж плохой, – он побрел к себе в комнату.

…Входная дверь открылась, и Влад увидел на пороге сонную мать в накинутом на плечи халате.

– Я думала, ты уже вернулся, – сказала она, пропуская Влада. – Почему так поздно?

– Заходил на работу, – без запинки ответил он. – Был юбилей фирмы.

– Я вижу. А тебя, конечно, не могли не пригласить.

– И еще… вот, – он протянул матери три смятые купюры по сотне, что остались после размена в «Днестре»; это вышло как-то само собой.

– Но ведь сегодня только воскресение, – она удивленно взяла деньги, легко проглотив очередное вранье. – Будешь ужинать?

– Нет, – Влад нацепил куртку на вешалку, отчасти продолжая находиться в плену яркого и реалистического видения перед дверью.

– Тогда умойся и иди в постель. Хорошо еще, что отец тебя сейчас не видит.

Мать собиралась было вернуться к себе, но вспомнив о чем-то, с помрачневшим лицом сказала:

– Тебе звонил одноклассник… Игорь, кажется, его зовут. У меня вылетело, ты же знаешь, я не очень хорошо помню имена.

– Ну? – остановился Влад.

Мать не только плохо ориентировалась в именах его бывших однокашников, а и вообще толком никого из них не знала; поскольку, во-первых, ее это никогда особо не интересовало, и, во-вторых, среди них у Влада не водилось друзей – но он все равно понял, кого она имеет в виду.

– Так вот, он сказал, что один из ваших недавно умер. Он передал, что похороны будут завтра в два часа, на кладбище в Брюховичах. Но если ты решишь идти, то я записала адрес, листок возле телефона. Оттуда всех повезут катафалком и автобусом на похороны, а потом обратно в город. – Она умолкла, глядя на Влада. – Не понимаю, как такое могло произойти, ведь ему столько же лет, сколько тебе. У меня в голове не укладывается. Тебя, наверное, отпустят с работы, если ты скажешь…