Бенуа Дютертр - Бунтарка

Он опять заерзал в кресле, а она, бросив на него сообщнический взгляд, перешла на «ты»:

– Почему на «вы»? Мы ведь с тобой здесь для того, чтобы бороться, верно? – И, видя, что он не решается, она подбодрила его: – Ну давай говори!

– Хорошо. Это насчет вашей… твоей передачи. По правде сказать, мне немного неловко, но Дело касается моих отношений с моим другом.

Как он поджал губки, произнося «с моим другом»! Элиане страшно хотелось поправить его: «Говори, с моим мужчиной, так будет честней». Но она промолчала.

– Есть одна очень важная тема, которую ты должна будешь поднять: усыновление геями детей, а также ползучий фашизм, запрещающий геям, лесбиянкам, би– и транссексуалам создавать настоящие семьи.

Элиане была ненавистна сама идея семьи, но она поддерживала требования об установлении родительских прав гомиков. Идея насчет супружеской пары геев казалась ей жалким подражанием супружеству гетеросексуалов, но она терпеть не могла жеребячьи смешки тех, кто неизменно готов оплевать любые новые формы семьи, в которой у ребенка «два папочки» или «две мамочки». Смех этот свидетельствовал об отсутствии сочувствия к страданиям и отсутствии воображения при столкновении с новыми формами желания иметь ребенка.

– Думаю, это неплохая тема! Если я буду делать такую передачу, ты примешь в ней участие?

Оробевший Франсис проблеял что-то невразумительное. Элиана выдержала паузу и доверительным тоном осведомилась:

– Но ты хотел бы иметь ребенка с Фаридом?

– Просто мечтаю. Он, мне кажется, побаивается. Но если он увидит, что все уже сделано, то…

Похоже, у Элианы на руках были козырные карты; так что она сможет доказать Фариду, что вовсе не является недоброжелательной особой, какой она могла показаться ему на Капри. Она пообещала Франсису вскоре вызвать его и проводила до двери, а он все потирал ягодицы, истерзанные стекловолокном. В завершение она произнесла тоном матери – защитницы малолетних:

– Я сделаю максимум, чтобы вам помочь! – И вслед Франсису, уже вышедшему в коридор, бросила: – Главное, не говори ничего Фариду, мы с ним не очень близки. Но я на вашей стороне, на стороне влюбленных!

Железнодорожная станция на границе между сельской местностью и пригородом; небольшой старинный вокзал из желтого и красного кирпича под крышей из черного шифера и с навесом из кованого железа. Очаровательный небольшой вокзальчик с заколоченными дверями. Замурованные окна с облупившимися деревянными ставнями испещрены граффити. Воинственные готические буквы, размашисто нанесенные на стеновые блоки при помощи баллончиков с краской, казалось, свидетельствуют о катаклизме, произошедшем совсем недавно, на закате эпохи железных дорог, когда на этом вокзале многочисленный персонал трудился в кассе, в буфете, в камере хранения… Сейчас их всех заменил простой автомат у входа на перрон рядом с заколоченным, замурованным и испещренным граффити зданием.

Кругом тишина да непаханая земля; да еще парковка, которая заполняется утром и пустеет вечером. И в три часа дня, когда Элиана выходит из поезда, на парковке нет ни души и машины мирно дремлют… Только из старого «GS ситроена» вылез человек и замахал ей рукой. Сиприан. Успокоившись, журналистка направляется к нему с лучезарной улыбкой, которая свидетельствует об убежденности, что ей везет; это безмятежное парение с высоко поднятой головой, символизирующей отрицание всяких случайностей. Она испытывает сладостное упоение победой, и мир ей приятен, как он бывает приятен, когда расправишься с теми, кто на стороне зла.

ПГД по телефону поздравил Элиану после первой передачи «Охоты на ведьм», и сегодня жизнь ей нравится чуть больше, чем вчера. А в этот момент ей особенно нравится округлый силуэт Сиприана, стоящего в замшевой куртке возле помятой богемной машины, нравится это тайное свидание в замке неподалеку от Парижа, свидание циничного барона и пламенной активистки, совместно работающих ради общего блага. У Элианы ощущение, что удача на ее стороне, и события подтверждали это, так что она чуть-чуть размякла. Хотя раза два за день на нее ненадолго накатывает страх и она опять думает о той записи, которую надо было бы забрать, но она преодолевает себя и убеждает, что улики эти давно уже исчезли в корзине компьютера. Ей хочется продемонстрировать уверенность в себе. Она ускоряет шаг и вот уже прижимается к плечу Сиприана:

– Я так рада вас видеть.