Мейв Бинчи - Уроки итальянского

Мистер Уолш не сводил с него пристального взгляда. Эйдану казалось, что старик читает каждую его мысль раньше, чем она успеет сформироваться у него в мозгу.

— Давай же, приятель, соберись! К чему этот подавленный вид? Может, я и не прав. Может, я вообще ошибаюсь сплошь и рядом. Я всего лишь старый мерин, которого отпускают на свободный выпас, и, наверное, мне просто хотелось подстраховаться на тот случай, если дела сложатся не в твою пользу.

Эйдан видел: директор уже жалеет, что вообще завел этот разговор.

— Нет-нет… Я вам крайне благодарен. То есть, я хотел сказать, что с вашей стороны очень великодушно сообщить мне о своей позиции во всем этом… В смысле… — Голос Эйдана надломился и умолк.

— Ты должен понимать, что это еще не конец света, если… ну, словом, если тебе не достанется эта должность.

— Да-да, вы абсолютно правы.

— Ведь ты же семейный человек, это компенсирует тебе… Дома проходит большая часть жизни, если, конечно, ты не женат на этой школе, как было у меня на протяжении стольких лет.

Мистер Уолш уже давно овдовел, единственный сын навещал его очень редко.

— Совершенно верно. Все именно так, как вы говорите… — промялил Эйдан.

— Но… — Теперь взгляд старика был добрым и заботливым.

— Вы правы, — медленно заговорил Эйдан, — это, конечно, не будет концом света, но, видимо, я думал… я надеялся, что это станет для меня началом чего-то нового, оживит все в моей жизни. Я не возражаю против сверхурочной работы, да и никогда не возражал. Я уже сейчас провожу в школе очень много времени. В чем-то я, как и вы, женат на Маунтенвью, понимаете?

— Я это знаю, — мягко проговорил мистер Уолш.

— Мне здесь никогда и ничто не казалось обузой. Я люблю свои классы, особенно Переходный, когда ребят можно хоть немного вытащить из их скорлупы, получше узнать их, заставить думать. Мне даже нравится проводить родительские собрания, которые ненавидят остальные учителя, поскольку я помню каждого мальчишку и девчонку в лицо… Мне нравится здесь все, кроме игр, в которые играют взрослые, интриг и подмигивания в борьбе за продвижение по службе.

Эйдан резко умолк. Он испугался, что его голос предательски задрожит, и, кроме того, понял, что его планы рухнули.

Мистер Уолш хранил молчание. За дверью стоял гул, которым обычно наполняется школа в половине пятого. В отдалении дребезжали велосипедные звонки, хлопали двери, кричали дети, бегущие к школьным автобусам. Вскоре зазвенят ведрами уборщицы, послышится шварканье швабр, а затем раздастся гудение электрополотера. Какими знакомыми, какими уютными были все эти звуки! И до последней минуты Эйдан не терял — пусть и призрачной — надежды на то, что всем этим будет руководить он.

— Полагаю, это будет Тони О'Брайен, — убитым тоном проговорил он.

— Да, похоже, именно он у них на примете. Пока ничего точно не известно и до следующей недели не выяснится, но его кандидатура обсуждается.

— Почему же так происходит? — От растерянности глаза Эйдана застлала пелена.

— Я тебя умоляю, Эйдан! Этого человека даже истинным католиком не назовешь. У него морали, что у мартовского кота. Он не любит школу, не заботится о ней так, как мы с тобой, но его считают человеком, идеально соответствующим нынешним временам. В суровые времена нужны суровые люди.

— Такие, например, которые способны до беспамятства избить восемнадцатилетнего парня, — напомнил Эйдан.

— Ну, видишь ли, все они считают, что тот парень продавал наркотики, а теперь он к школе и на пушечный выстрел не подойдет.

— Школой так управлять нельзя, — сказал Эйдан.

— Ты бы не смог, и я тоже, но наши времена прошли.

— Позвольте заметить, мистер Уолш, что вам шестьдесят пять лет. А мне всего сорок восемь, и я не считаю, что мое время прошло.

— И правильно делаешь, Эйдан! Именно об этом я тебе и твержу: у тебя чудесная жена и дочки, у тебя есть жизнь вне школьных стен. Ты должен опираться в первую очередь на все это. Не позволяй Маунтенвью сделаться твоей любовницей.

— Вы очень добры ко мне, и я благодарен вам за ваши слова. Спасибо, что предупредили меня заранее — это поможет мне не выглядеть совсем уж полным дураком.

И с прямой, как палка, спиной Эйдан вышел из кабинета.

Вернувшись домой, он обратил внимание, что на Нелл черное платье и желтый шарф. Это была униформа, которую она носила на работе, в своем ресторане.

— Ты ведь никогда не работаешь по вечерам в понедельник! — удивился Эйдан.

— У них там запарка, вот я и подумала, почему бы не помочь? Тем более что по телевизору сегодня все равно ничего интересного нет, — пояснила Нелл, а потом, видимо, заметив выражение его лица, добавила: — В холодильнике лежит отличный кусок мяса и картошка, остались с субботы… Если все это обжарить с лучком, будет просто объедение, согласен?