Роушин Мини - Два дня в апреле

После чего стала каждый день после окончания школьных занятий наведываться в магазин отца. Она пробиралась туда, словно шпион какой, крадучись и петляя, выбирая самый извилистый и окольный путь, чтобы — не дай бог! — не столкнуться случайно с Сином, чей магазинчик расположен рядом, по соседству. Соблюдая максимальную осторожность, открывала магазин с чёрного хода и устраивалась в подсобке, где когда-то делала свои уроки. В магазине всегда стоит страшная холодина. Вот и сегодня Уна даже не рискует снять с себя куртку.

Какое-то время она пытается сосредоточиться на домашнем задании, воображая, что ничего в её жизни за минувший год не изменилось. Папа жив и сейчас находится в торговом зале. Обслуживает покупателей, продаёт им велосипеды, защитные шлемы, насосы для подкачки шин, всяческие приспособления и инструменты для ликвидации проколов. Всё, как обычно! Всё, как всегда… Вот сейчас распахнётся дверь, ведущая в подсобку, папа появится на пороге и скажет ей, что скоро они закрываются. Потом он запрёт на ключ все двери, и они вместе тронутся в обратный путь, домой, каждый — на своём велосипеде. Ну, быть может, сделают короткую остановку, чтобы поболтать пару минут с Сином. Тот вечно маячит в дверях своей лавки, когда у него нет посетителей.

Собственные фантазии позволяют на какое-то время забыться и почти поверить в то, что это правда. Она снова склоняется над учебниками в безмолвной тишине. Но нельзя же дурачить себя до бесконечности! Одно утешение… Всякий раз, когда она переступает порог магазина, то почти физически ощущает присутствие в нём отца. Кажется, он вот здесь, рядом, за стенкой. Но стоит ей собрать свои вещи и заглянуть в торговый зал, и иллюзия моментально рушится. Темно, пусто, и его нигде нет.

Как здесь стало неуютно! Всё вокруг чужое… Везде и на всём лежит толстый слой пыли, верный признак запустения и заброшенности. А ведь у отца прилавок всегда сверкал чистотой. А сейчас и он уныло пыльный, и кассовый аппарат тоже, и несколько рядов новеньких велосипедов, так и не дождавшихся своих покупателей. С полок свисают густые плети паутины. Никто больше не потревожит пауков, никто не помешает им заниматься своим ткачеством. Атмосфера всеобщего запустения усиливается и от того, что все окна закрыты ставнями. Но Уна не рискует открывать их, дабы не быть замеченной.

Да, в ужасное местечко превратился любимый папин магазин за минувший год. Словно сошёл со страниц какого-нибудь романа. Такое чувство, что еще немного — и откуда-то из темноты возникнет зловещая мисс Хэвишем в своём пожелтевшем от времени подвенечном платье из романа Чарльза Диккенса «Большие надежды». Или согбенная фигура ужасного скряги дядюшки Скруджа, уже готового наброситься на свою любимую постную овсянку. Но самое ужасное — ни Дафния, ни Мо ни капельки не интересуются папиным магазином. Такое впечатление, что они забыли даже думать о нём. А может, они уже и о папе забыли?

Для Уны сама мысль о том, что в один прекрасный день магазин могут продать и он уплывёт в чьи-то чужие руки, нестерпима. Страшно даже представить себе, что сюда придут незнакомые люди и возьмутся всё переделывать на собственный лад. Вот тогда здесь уж точно не останется ничего, что напоминало бы об отце. Они сотрут память о нём, как стирают мел с классной доски.

Но вот и улица, на которой расположен папин магазин. Уна сворачивает на узкую тропинку, которая выводит её на задний дворик. Она подходит к чёрному ходу, приподнимает красный кирпич, лежащий рядом. Это — её тайник, под которым она прячет ключи от магазина. Открывает дверь и первым делом отключает сигнализацию. Нажимает на кнопку, и в помещении снова восстанавливается тишина. Какое-то время она молча созерцает печать запустения, лежащую на всём. В ноздрях слегка щекочет от хорошо знакомого ей с детства запаха: смесь металла и смазочных масел. Уна берёт в руки старый тёмно-синий велосипед отца. Он стоит возле стены, на том же самом месте, где его оставили год тому назад. Осторожно ощупывает пальцами раму. Сколько раз она сидела на раме ребёнком. А потом, когда немного повзрослела, отец купил ей собственный велосипед.

Но сегодня у неё нет времени задерживаться в магазине надолго. Она сбрасывает с плеч свой рюкзачок, роняет его прямо на пол, снова включает сигнализацию и выходит во двор. Прячет ключи под кирпичом и торопливо пробирается по узенькой тропинке назад, на оживлённую улицу. Минуя мясную лавку, она еще ниже опускает на лицо капюшон и нарочито поворачивается спиной к витринам. Но вот и переход на противоположную сторону улицы.