Сью Кид - Тайная жизнь пчел

К восьми утра температура поднялась до 94-х градусов, с амбициозными планами достигнуть к полудню 103-х. Я проснулась оттого, что Августа трясла меня за плечо, говоря, что грядет страшная жара, вставай, нужно ехать поить пчел.

С нечесаными волосами, я забралась в «медовый возок», а Мая протягивала мне через окно намазанный маслом тост и апельсиновый сок, тогда как Розалин совала термосы с водой — при этом обе они фактически бежали рядом с грузовиком, пока Августа выруливала на подъездную дорожку. У меня было ощущение, что мы — служба Красного Креста, сорвавшаяся по тревоге, чтобы ехать спасать пчелиное королевство.

В кузове грузовика стояли уже готовые галлоны с сахарной водой.

— Когда зашкаливает за сотню, — сказала Августа, — цветы высыхают и пчелам тогда нечего есть. Они остаются в ульях и охлаждают себя. Но иногда они просто зажариваются.

Я чувствовала, что мы и сами можем изжариться заживо. Нельзя было дотронуться до ручки двери без риска получить ожог третьей степени. Пот стекал у меня между грудей и впитывался в трусики. Августа включила радио, чтобы узнать прогноз, но мы узнали только, что «Рейнджер-7», наконец приземлился на поверхность Луны в месте под названием Море Облаков, что полиция ищет тела троих правозащитников из Миссисипи, и еще мы узнали о кошмарных событиях, произошедших в заливе Тонкина. Новости закончились рассказом о том, что происходит «ближе к дому»: как черные из Тибурона, Флоренции и Оранжбурга двигаются в сторону Колумбии маршем протеста, требуя от губернатора провести в жизнь Акт о гражданских правах.

Августа выключила радио. Хватит. Нельзя быть в ответе за весь мир.

— Я уже напоила пчел в ульях возле дома, — сказала она. — Зак занимается ульями на востоке округа. Так что нам с тобой остается западная часть.

Спасение пчел заняло у нас все утро. Заезжая в самые отдаленные места в лесу, туда, где практически не было дорог, мы обнаруживали там скопления ульев, похожие на маленькие заброшенные города. Мы поднимали крышки и наполняли кормушки сладкой водой. Ранее мы набили свои карманы сахарным песком, и теперь, в качестве бонуса, сыпали его в ульи.

Я умудрилась дать себя ужалить в запястье, когда закрывала улей крышкой. Августа вытащила у меня жало.

— Я посылала им любовь, — сказала я, чувствуя, что меня предали.

Августа сказала:

— От жары пчелы звереют, и неважно, сколько любви ты им посылаешь. — Она вытащила из кармана маленький пузырек с оливковым маслом, смешанным с пчелиной пыльцой, и помазала мне кожу — ее патентованное средство. До сих пор я надеялась, что мне не придется испытывать его на себе.

— Считай, что ты прошла инициацию, — сказала она. — Кого не кусали, тот не сможет стать настоящим пчеловодом.

Настоящим пчеловодом. От этих слов у меня перехватило дыхание, и в тот же миг земля на опушке леса неподалеку взорвалась стаей черных птиц, поднявшихся в воздух и заполонивших собой все небо. Я сказала себе: Чудеса не прекращаются. Я добавлю это к списку моих профессий. Писатель, учительница английского и пчеловод.

— Думаете, я когда-нибудь смогу стать пчеловодом? — спросила я.

Августа сказала:

— Не ты ли говорила мне на прошлой неделе, что одной из твоих любимых вещей стали пчелы и мед? А если это так, то ты будешь замечательным пчеловодом. По большому счету, ты можешь делать что-либо и не слишком хорошо, но если ты это любишь, то этого будет достаточно.

Боль от укуса распространилась до самого локтя, заставив меня подивиться, сколь суровое наказание может навлечь такое мелкое существо. И я с гордостью должна сказать, что не жаловалась. Я просто вновь углубилась в процесс спасения пчел.

Залив воду во все ульи Тибурона и насыпав в них столько сахара, что человеку бы хватило, чтобы поправиться фунтов на пятьдесят, мы отправились домой — разгоряченные, голодные и утопающие в собственном поту.

Подъехав к дому, мы обнаружили Маю и Розалин попивающих сладкий чай на задней веранде. Мая сказала, что оставила нам обед в холодильнике: сэндвичи со свиными отбивными и салат из шинкованной капусты. Пока мы ели, Июна в своей комнате наверху играла на виолончели — так печально, словно бы кто-то умер.

Мы съели все до крошки, не произнеся ни слова, и отодвинулись от стола. Мы размышляли, как заставить свои измученные тела подняться на ноги, когда услышали визг и смех, вроде того, какой можно услышать на школьной переменке. Мы с Августой переползли на веранду, чтобы посмотреть что происходит. И мы увидели Маю и Розалин, резвящихся со шлангом от дождевальной установки, босых и при полном наряде. Они попросту безумствовали.