Сью Кид - Тайная жизнь пчел

— А как насчет сегодняшнего вечера? Вы делали мед, сидя на лужайке?

— Мы просто разговаривали.

— Ага, я знаю, — сказала она, отворачиваясь к стене, выставляя мне свою спину молчаливым упреком.

— Розалин, не веди себя так. Августа может что-то знать о моей маме.

Она приподнялась на локте и посмотрела на меня.

— Лили, твоей мамы больше нет, — сказала она мягко. — И ее уже не вернуть.

Я села в кровати.

— Откуда ты знаешь, что она не живет сейчас прямо в этом самом городе? Т. Рэй мог наврать о том, что она умерла, так же как он наврал, что она меня бросила.

— О, Лили, девочка моя. Тебе пора бы уже успокоиться.

— Я чувствую ее здесь, — сказала я. — Она была здесь, я знаю.

— Может, и была, откуда мне знать. Я знаю только, что некоторые вещи лучше оставлять как есть.

— Что ты хочешь сказать? Что мне не нужно пытаться узнать то, что я могу узнать о собственной маме?

— Но что, если… — она осеклась и почесала затылок. — Что, если ты узнаешь что-то, чего не хочешь знать?

То, что я услышала в ее словах, было: Твоя мама тебя бросила, Лили. Забудь про это. Мне захотелось наорать на нее, сказать ей, какая она дура, но слова застряли у меня в горле. Вместо этого я принялась икать.

— Ты считаешь, что Т. Рэй сказал правду о том, что она меня бросила, так?

— Я не имею об этом ни малейшего понятия, — сказала Розалин. — Я просто не хочу, чтобы ты причиняла себе боль.

Я вновь легла на кровать. В тишине моя икота рикошетила по всей комнате.

— Задержи дыхание, похлопай по голове и почеши живот, — сказала Розалин.

Я не обращала на нее внимания. Наконец я услышала, что ее дыхание стало глубже.

Я натянула шорты и сандалии и на цыпочках прошла к столу, где Августа заполняла заказы на мед. Я вырвала из блокнота листок и написала на нем имя моей мамы. Дебора Оуэнс.

Выглянув наружу, я поняла, что мне придется прокладывать путь по звездам. Не прекращая икать, я прошла по траве к кромке леса, где была стена Маи. Я положила руки на камни. Все, чего мне хотелось, — облегчить свою боль.

Мне нужно было защититься-от собственных чувств, поднять мост через ров. Я вдавила бумажку с именем в щель, вверяя маму стене плача. Я обратила внимание, что икота прекратилась.

Я сидела на земле, прислонившись к стене спиной и запрокинув голову, так что мне были видны звезды вместе со всеми спутниками-шпионами, летающими в небе. Может, в эту самую секунду один из них меня фотографировал. Они могли найти меня даже в темноте. Я нигде не была в безопасности. Нужно всегда об этом помнить.

Я подумала, что, может быть, стоит узнать все, что можно, о моей маме, пока за нами не приехал Т. Рэй или полиция. Но с чего начать? Я не могла просто вытащить картинку с Черной Марией и показать ее Августе, зная, что правда выплывет наружу. И тогда Августа решит — может решить, — что должна позвонить Т. Рэю, чтобы он меня забрал. А если она узнает, что Розалин сбежала из тюрьмы, не будет ли она обязана вызвать полицию?

Ночь была похожа на чернильную кляксу, в которой нужно найти знакомые очертания. Я сидела и вглядывалась в темноту, силясь узреть в ней хотя бы проблеск света.

На следующее утро я проснулась в медовом домике от грохота во дворе. Когда я вылезла из кровати и вышла на улицу, то обнаружила там самого здоровенного негра, какого мне доводилось видеть. Он ремонтировал грузовик, склонившись над мотором. Вокруг его ног были разбросаны инструменты. Июна подавала ключи и отвертки, всякий раз широко ему улыбаясь.

На кухне Мая и Розалин готовили тесто для блинов. Я не слишком любила блины, но никому об этом не говорила. Я была рада уже тому, что это не крупа.

Мусорное ведро было полно банановых шкурок, а электрический кофейник булькал в свой крошечный стеклянный носик. Буль, буль. Я обожала этот звук, этот запах.

— Кто этот человек на улице? — спросила я.

— Это Нейл, — сказала Мая. — Он влюблен в Июну.

— Похоже, что Июна тоже в него влюблена.

— Да, но она никому об этом не скажет, — сказала Мая. — Она уже годами водит за нос этого несчастного Нейла. Не выходит за него замуж и не отпускает.