Сью Кид - Тайная жизнь пчел

Вскоре послышался шум бегущей воды. Услышав этот звук, невозможно не отправиться на поиски его источника. Я углубилась дальше в лес. Растительность стала гуще, цепкий кустарник хватал меня за ноги, но я все же нашла ее — маленькую речку, ненамного больше той, где мы купались с Розалин. Я смотрела на ее течение, на ленивую рябь, время от времени возникающую на поверхности.

Сняв ботинки, я вошла в воду. Илистое дно просачивалось сквозь пальцы ног. Прямо передо мной с камня в воду шлепнулась черепаха, напугав меня до полусмерти. Лучше было не думать, с какими еще существами я могла здесь повстречаться — змеи, лягушки, рыбы, целый речной мир кусачих насекомых. И я не думала.

Когда я надела ботинки и пошла назад, солнце уже светило вовсю, и мне захотелось, чтобы все так навсегда и осталось — ни Т. Рэя, ни мистера Гастона, ни той троицы, которая избила Розалин до потери чувств. Лишь лес, промытый дождем, да восход солнца.

Первая неделя в доме Августы была истинным отдыхом и утешением. Мир время от времени преподносит такие подарки — краткие передышки среди постоянного кошмара. Удар гонга — и боксер идет в свой угол, где некто льет бальзам на его израненную жизнь.

За всю эту неделю никто ни разу не заговорил о моем отце, который, предположительно, погиб под трактором, или о моей неведомой и загадочной тетушке из Виргинии. Календарные сестры нас просто приютили.

Первое, что они сделали, — позаботились об одежде для Розалин. Августа села в свой грузовичок и отправилась прямиком в магазин, где купила для Розалин четыре пары трусов, бледно-голубую ночную сорочку, три балахонистых платья в гавайском стиле и бюстгальтер, в котором можно было таскать булыжники.

— Это не благотворительность, — сказала Розалин, когда Августа выложила все это на кухонный стол. — Я за все расплачусь.

— Вы сможете это отработать, — сказала Августа. Вошла Мая с йодом и ватными тампончиками и начала обрабатывать швы на лбу Розалин.

— Кто-то вас порядком отчебучил, — сказала Мая, а через мгновение она уже пела «О, Сюзанна!» так же неистово, как и накануне.

Июна резко подняла голову, оторвавшись от разглядывания покупок на столе.

— Ты снова поешь эту песню, — сказала она Мае. — Почему бы тебе не извиниться?

Мая уронила свой тампон на стол и вышла из кухни.

Я посмотрела на Розалин, и та пожала плечами. Июне пришлось самой промывать Розалин швы; такое занятие ей не нравилось — я видела это по ее сжатым губам.

Выскользнув из кухни, я пошла искать Маю. Я собиралась ей сказать: Я спою «О, Сюзанна!» вместе с тобой от начала до конца, но ее нигде не было видно.

Именно Мая научила меня медовой песенке:

Мне страшно нравилась наивность этой песенки. Пение позволяло мне вновь почувствовать себя нормальным человеком. Мая пела песенку на кухне, раскатывая тесто или нарезая помидоры, а Августа напевала ее, когда клеила этикетки на банки с медом. Песенка полностью соответствовала жизни в этом доме.

Мы жили медом. Мы проглатывали ложку меда утром, чтобы проснуться, и еще одну вечером, чтобы заснуть. Мы съедали по ложке за каждым приемом пищи, чтобы успокоить свой ум, упрочить запас жизненных сил и избежать смертельных болезней. Мы мазались медом, дезинфицируя порезы и смягчая потрескавшиеся губы. Мы добавляли его в ванну, в крем для кожи, в чай с малиной и в печенье. Ничто не могло избежать меда. За неделю мои тощие руки и ноги округлились, а кудряшки на голове преобразились в шелковистые волны. Августа говорила, что мед — это амброзия богов и шампунь для богинь.

Я проводила время с Августой в медовом домике, пока Розалин помогала Мае по хозяйству. Я научилась вести нагретый паром нож вдоль супера, срезая слой воска с сот, и заряжать соты в центрифугу. Я регулировала пламя в парогенераторе и меняла нейлоновые чулки, через которые Августа фильтровала мед в баке-отстойнике. Я схватывала все так быстро, что как-то раз Августа даже назвала меня чудом. Она прямо так и сказала: Лили, ты — чудо.