Радек Йон: Memento

Еще чуть-чуть — и отключусь. А потом — все.

Он откинул эти проклятые ноги куда-то прочь от себя.

— Да он пьяный, пошли, — прозвучало где-то над левой мини-юбкой и белой майкой с голыми подмышками. Грудь без лифчика, длинные черные волосы, на лице — ужас.

Вот дурища-то!

— А может, его избили? — Это уже та, другая. Красная майка с какими-то китайскими иероглифами.

Избили! — мысленно возликовал Михал.

— Что?.. А вдруг они еще тут, рядом… — Кудахтанье перепуганной брюнетки, и сразу же удаляющийся в никуда стук каблучков.

Не могут же они меня просто так бросить!

Чечетка других туфелек, припустивших вслед за первыми. Светлые, светящиеся в полумраке волосы. Все убыстряющийся перестук по мостовой. И каждый звук как прямое попадание в череп.

— Постой, Ева, постой! — Голос блондинки теперь уже тоже дрожит от страха.

Ева, еще успел подумать он и потерял сознание. Ева!

А с причалившего к пристани речного трамвайчика доносились взрывы хмельного веселья вперемешку с последней мелодией этой вечерней прогулки.

— Что с вами?

Кто-то шлепал его по лицу.

Врач?

Грудь болит так, словно кто-то изо всей силы сжал легкие в ладонях. И противное дыхание собаки, с любопытством обнюхивающей Михала.

— Фу, Арагак!

Какой-то перепуганный старикан лет шестидесяти, с выпирающим из-под старого пиджака брюшком и тщательно ухоженными усиками.

Выгуливает своего любимца?

Выходит, те две телки даже неотложку не вызвали? Эх, ты, Ева!

Он застонал, тщетно пытаясь объяснить, что ему нужен врач.

— Хватили лишнего?

Михал покачал головой, но это движение вызвало новый прилив боли.

— Вызвать врача?

Поверхность воды, высветленная солнцем. Дрожащие в ряби лучики. Выдержать еще пару секунд, а потом… глубоко вдохнуть. Какое же это блаженство! Сколько раз со мной бывало такое? Обязательные субботы и воскресенья на даче, под присмотром предков.

Ну долго еще ждать этого врача? А может, я уже не вынырну никогда? Холодный пот по всему телу. Или просто сырость от булыжной мостовой?

О господи, да беги же! Чего ты стоишь, идиот!

Человек с собакой на поводке беспомощно переминался с ноги на ногу, озираясь в поисках телефонной будки. На секунду ему померещилось, что сердце схватила привычная боль. Или может схватить в любой момент. Как нынче утром. Присесть бы на минутку. Пока не успокоится пульс. Пора кончать с этими проклятыми сигаретами. Не то будет поздно. Грохнусь, как этот вот, где-нибудь на тротуаре, и помочь некому, пронеслось у него в голове.

Михал снова начал судорожно хватать ртом воздух, тело его выгнулось дугой и рухнуло на мостовую.

Только это заставило перепуганного хозяина пса стронуться с места. Какое уж там сердце. Припустил, сам не зная куда. Пес, гавкая, рванул за ним.

Зараза, да где же тут автомат, подумал Михал. И вообще, сколько можно такое выдержать?

Старик вдруг резко свернул. Казалось, будто пошатнулся, но нет, направился не к дальней площаденке, а к ближайшему дому. Постучал в окно.

Ну, давай же, давай, кипятился Михал. После звонка еще минут двадцать прождешь… Ему вдруг отчаянно захотелось вынырнуть из этого мутного сна.

А ведь сколько распинался перед нашими, что чихать хотел на такую жизнь! Ну да, это когда у меня ее никто не отнимал!

В окне мрак. Ни звука. Только отдаленный гул мчащихся по набережной машин.

От ярости, боли и бессилия хотелось биться головой о камни.

Человек с собакой растерянно двинулся по улице.

Еще окно.

И еще.

— Хулиганье! Марш отсюда с вашими шуточками! — Уродливая голова в бигуди. Резкий, визгливый голос, будто вгрызается в дерево циркулярка.

— Ну что вы, извините…

Господи, он еще извиняется! — Михал в бешенстве стиснул зубы.

— Вон там паренек лежит, ему «скорая» нужна. Не будете ли вы так любезны позвонить по номеру сто пятьдесят пять?

— У меня нет телефона!

И хрясь! Окно закрылось. Темнота. Темнота!

Вместо залитой солнцем глади все глубже и глубже под воду. Страшная тишина! Только испуганный старикан семенит куда-то по улице. И звон трамвая на остановке у моста Палацкого.

Ведь это даже не вода, а земля. Меня закопали? Избавились? Удалось-таки.

Но я еще жив. Если бы не этот пласт земли на груди, можно было бы дышать.

Не плачь, мама! Я жив. Спасите меня! Вытащите скорее отсюда!

Где-то слева в земле зашуршала мышь. Нет, не мышь — крыса. За ней другая.

Помогите!

Она кусает меня за ногу! И кровь хлещет, много крови из вены в машинку [6] Шприц (жарг.) . — Здесь и далее примечания переводчика. . Все перепуталось. Да раскидайте вы эту землю! Милиция! Ненавистный звук милицейской сирены, от которого некуда скрыться. Облава? Точно. Когда они просто едут, сирена ревет с переливами. А тут рев все время лупит по мозгам. Это за нами!