Ингрид Нолль - Прохладой дышит вечер

— Феликс, это твой дедушка…

Парнишка, вообще-то, не дурак, но тут вдруг растерялся и скосил глаза на мать. Всем кажется, наверное, что у меня, старушки, совсем крыша поехала.

Приходится долго и суетливо объяснять, что к чему, и тут наконец до Хуго первого доходит:

— Потрясающе! — восклицает он, засияв. Регина рыдает, Феликс совсем сбит с толку. Может, не стоило выкладывать им сразу все, надо было кое-что оставить при себе?

Феликс бежит за водой, брызгает матери на голову, режет пирог, в общем, пытается заняться чем-нибудь полезным.

Я утешающим жестом обнимаю плачущую дочку.

— Мой отец же дядя Антон, — всхлипывает она, — и тетя Ида тогда еще была жива…

Тут уже Хуго становится как-то неловко, и он переключается на Феликса.

— Мне всегда хотелось, чтобы у меня был сын, — признается он.

— Ну тогда, значит, все в порядке, — осторожно откликается Феликс. — Я, значит, ваш внук.

— Да, внук, провалиться мне на этом месте, — соглашается Хуго.

Когда Регина наконец приходит в себя, мы открываем шампанское. Я больше пить не буду, а то с тех пор, как приехал Хуго, только этим и занимаюсь. Хуго, кажется, весьма рад, справляется, когда у его дочери день рождения, высчитывает что-то, губы его что-то шепчут, пальцы барабанят по столу.

— Ну, парень, а барышня у тебя есть? Феликс подмигивает мне, я улыбаюсь.

— Хм, какие проблемы? — отвечает он.

— Ее зовут Сузи, — с гордостью добавляю я.

Хуго вдохновлен и, как патриарх в своей семье, произносит патетическую речь, которая сводится к высказыванию: «В твои годы я уже был отцом семейства!» И многозначительно заканчивает: «Только не переусердствуй, здоровье береги».

Феликс, хитрец, знает, чем парировать, и в том же духе отвечает:

— Да уж кто бы говорил…

Регина между тем как-то неуклюже вызывает меня на откровенность. Довольно бестактно с ее стороны — я же только что все объяснила, во всем призналась, нет, ей надо удостовериться, что Хуго изменял со мной Иде, а я с Хуго — Антону. Да кто бы тут праведницу из себя строил, сама-то мужа бросила. Чтобы не расплакаться, ухожу на кухню.

И только я возвращаюсь к ним, как Регина и Хуго хором вопрошают:

— А чего ж ты молчала-то столько лет?

Сначала гордость не позволяла, а потом просто струсила. Феликс наконец надо мной сжалился:

— Давайте дадим нашей бабуле отдохнуть. Она совсем измучена.

И все сверлят меня взглядами.

Я трясу головой. Ну нет, этот день я уж как-нибудь переживу.

— Да-а, кстати, о бабушках. Регина, вот ты сейчас удивишься! — Я открываю альбом с семейными фотографиями. К сожалению, сохранился только один снимок родителей Хуго — на Идиной свадьбе.

Феликс, Хуго и Регина потрясены. Моя дочь как две капли воды похожа на свою свежеиспеченную бабушку, которая на карточке как раз в таком же возрасте.

Тут Хуго совсем размяк.

— Ой, дочка! — В порыве нежности он обнимает Регину за плечи.

А она трясущимися руками все протирает свои очки. Феликса ждет Сузи, поэтому он пытается поскорее отправить меня спать.

— Ох, да иди уж, — говорит его мать, — только машину мою оставь.

Феликс всех обнимает на прощание и исчезает. Представляю, как он сейчас будет расписывать Сузи во всех подробностях сцену воссоединения семейства.

Я убрала бы альбом подальше, но Хуго залюбовался свадебным снимком и не выпускает его из рук.

— А тебя почему нет, кстати? А, Шарлотта?

— Потому что я болела, чуть не умирала, — отвечаю я и вырываю у него фотографию.

Беременная Ида выглядит потрясающе, этого у нее не отнимешь.

Регина листает альбом и все шепчет:

— Толстый, тонкий, толстый, тонкий.

О чем это она? Оказывается, все члены нашего обширного семейства пошли либо в коренастого, упитанного, плотного отца, либо в худенькую, изящную маму.

Кажется, Регина демонстрирует свои профессиональные навыки, притом запросто, без церемоний. На Хуго это производит впечатление, но когда очередь доходит до его толстой законной дочери, его это задевает.

— Ты Хайдемари уже сообщила, что у меня еще одна дочка есть? — с опаской спрашивает он. — Она была так привязана к Иде. Мне кажется, сейчас не лучший момент…

Спокойствие, только спокойствие, ничего я ей не говорила. Побережем ее пока что.

— А Ульрих уже знает? — нервничает Регина.

Да нет, не знает он ничего. Сегодня я устроила премьеру своего шоу только для них.

У Регины лихорадочно блестят глаза. Она тоже, кажется, собирается нас покинуть. Побежит звонить брату в Гейдельберг и Веронике в Лос-Анджелес. Хотя я бы предпочла сама сообщить новость моим детям.