Александр Житинский - Фигня

– Какие могут быть варианты?

– Любые, – сказал Муравчик. – Вплоть до расстрела.

– Ладно. Десять тысяч баксов за партию. По рукам?

– Несерьезно…

– Пятьдесят.

Муравчик начал нервничать.

– А как я отчитаюсь? – заныл он.

– Ваше дело.

– Нет-нет, не просите. Жизнь дороже.

– Послушайте, Муравчик. Кем вы работали в России?

– Товароведом. А что?

– И вы еще спрашиваете, как вам отчитаться?

– Там могли посадить. А здесь голову оторвут.

– Семьдесят пять тысяч.

Муравчик вспотел. Он пытался мысленно подсчитать прибыль, учитывая себестоимость «фигни», и не мог.

– Хорошо. Допустим, я согласен. Как вы это вывезете? – Он указал на мешки.

– У меня есть вертолет.

Муравчик задумался, шевеля усами.

– Хорошо. Сто тысяч – и вы меня тоже вывозите отсюда на вертолете. Стопроцентная предоплата наличными.

На этот раз задумался начальник генерального штаба.

– Видите ли, у меня чек…

– Молодой человек… – Муравчик понизил голос до интимного. – Не считайте меня глупцом. Мы выберемся на континент, и там я вам буду совершенно не нужен.

– Но здесь же нет банка! – воскликнул Максим. – Я даю вам слово джентльмена!

Муравчик лишь поморщился.

– Знаем мы этих джентльменов…

– Патовая ситуация. Неужели нет выхода? – заволновался Максим.

– Есть, – подумав, сказал Муравчик. – Я оставляю мешки здесь, в тайнике. Вы довозите меня до ближайшего банка, я получаю деньги, после чего указываю вам местонахождение тайника.

– А если не указываете?

– Помилуйте, зачем мне это?

– А если меня будет здесь поджидать Перес?

– Сельва большая. Я дам вам совершенно конкретные приметы тайника. Это будет километрах в трех от деревни. Никто вас там поджидать не будет. Сядете на вертолете и заберете.

Максим оценил риск и нашел его разумным.

– Хорошо. Где ближайший банк? – спросил он.

– Я думаю, в Рио-де-Жанейро. Это в трехстах километрах южнее Касальянки.

– Договорились. Я жду вас через два часа на аэродроме.

– Идет. А я пока спрячу мешки.

Максим повернулся и вышел из супермаркета. Не теряя ни минуты, он направился к вертолету готовить вылет из Касальянки.

Донья Исидора тоже извлекла совершенно практические выводы из информации, полученной от Брусилова. Планам Переса надо было помешать – и немедля!

Если «фигня» дойдет до России по каналам наркомафии и попадет к Зумику, то она будет действовать там как наркотик со всеми вытекающими отсюда последствиями. То есть попадет в криминальный оборот.

Если же ее привезут в Россию открыто как новый сорт чая, пробуждающий в человеке духовное начало, то последствия должны быть иными. «Фигней» можно будет торговать открыто, все будут знать, как она действует, и вряд ли она послужит злому делу.

Донья решила купить партию «фигни» и немедленно доставить ее в Россию. Она направилась к тому же Муравчику, но сначала заглянула в церковь к отцу Василию. Когда шла в храм, увидела пролетающий над деревней вертолет, из которого сыпались листовки. Донья подобрала одну и прочитала:

«Братья! Откажитесь от „фигни“! „Фигня“ – опиум для народа. Известные вам круги торгуют этим напитком как наркотиком. Правительство вас обманывает, прикрывая фальшивыми лозунгами добра и света обыкновенный наркобизнес. Все на борьбу с Пересом де Гуэйра!

Платон Молочаев.»

«Молодец диссидент! – подумала донья. – Интересно, где он раздобыл вертолет?»

Она вошла в церковь, где отец Василий проводил утреннюю службу. В храме было несколько человек. Донья дождалась, пока батюшка закончит молитву, и направилась за ним в притвор.

– Здоровый, – сказала она.

– Добрый день, дочь моя, – приветствовал ее отец.

– Я хотел сказать. «Фигния» не есть чай, он есть наркотик. Перес торговать Запад. Я знаю точь-в-точь.

– Дитя мое, вы излагаете взгляды Платона Молочаева, которые у нас признаны ложными, – мягко ответил отец Василий.

– Я не лжать, я знать! – ответила донья.

– Я вижу у вас в руке богопротивный листок, – указал отец на листовку. – Выбросьте его. Яков Вениаминович не станет творить зла. Я его хорошо знаю.

– Я тоже знать его очень хорошо. Он есть мой муж! – заявила Исидора.

– Вы жена Якова Вениаминовича?! – воскликнул священник. – Не может быть!

– Ну, почти. Мы без расписания в муниципалитет.

– То есть не расписаны с ним? И не венчались?

– Я жить с ним семь лет! И знать, как залупленный!

– Облупленный, – поправил священник. – И вы утверждаете, что он торгует чаем под видом наркотика?