Александр Житинский - Фигня

Она решила похитить Ивана вечером. Для этого необходимо было приготовиться. Донья еще раз поднялась на вертолетную площадку рядом с трубой. Там стоял небольшой вертолет, возле которого в шезлонгах загорали пилоты – белобрысые молодые шведы Улле и Уве.

– У вас все готово? – спросила донья.

– Так точно, мэм! – Шведы вскочили на ноги, вытянули руки по швам.

– Завтра утром. Пассажиров двое. Курс – Флорида, – отчеканила донья.

– Нет проблем!

Принципиальная договоренность о фрахте вертолета была достигнута еще вчера. Побег с борта лайнера стоил двадцать пять тысяч долларов. Остальные девятьсот семьдесят пять тысяч донья собиралась вернуть Ивану в Техасе.

Едва она вернулась в каюту и переоделась в соблазнительное короткое платьице, как в дверь кто-то заскребся. Донья подумала, что это Бранко, отворила.

На пороге стоял Вадим в белом костюме, с красной гвоздикой в петлице и в шляпе-канотье.

– Добрый вечер, мадемуазель, – он галантно приподнял шляпу.

– Здоровый, – холодно кивнула она.

– Да, здоровый, – подтвердил он, не поняв, что донье это слово заменяет русское «здравствуйте».

– Что ты хотеть?

– Я тебя хотеть, – с готовностью откликнулся Вадим, вынимая гвоздику из петлицы и протягивая донье.

– Все хотеть, – сказала она явную неправду, поскольку претендентов больше не наблюдалось.

– Я больше хотеть, – сказал он твердо и шагнул в каюту.

Появление разгоряченного капитана в шляпе-канотье путало все планы доньи. Она быстро размышляла, что проще и потребует меньших затрат: отдаться ему сразу и отпустить, либо выгонять, применяя физическую силу и зовя на помощь попандопулосов.

После минутного колебания донья решила отдаться. Заодно и проверить силу чувств капитана. А то на словах все горазды. «Больше хотеть!» Вот мы и посмотрим.

Кроме всего прочего, это был запасной вариант для Техаса. Слабый, конечно, после Переса и Ивана, но все же из ФСБ. В Америке можно продать какой-нибудь скучающей миллионерше.

– Гут. Я себя тебе давать. Гут, – кивнула донья деловито и, расстегнув молнию, скинула платьице.

Капитан снял канотье и вытер платком внезапно вспотевший лоб. Донья жестами дала понять, что, кроме шляпы, нужно еще кое-что снять. Капитан дрожащими руками стал расстегивать ремень. Донья нетерпеливо отвела его руки от ремня, положила себе на талию. Сама же занялась ремнем. Вадим стал стаскивать с нее лифчик через голову, забыв расстегнуть. Этим страшно мешал донье, у которой заклинило ремень. Наконец практически одновременно они справились и оказались оба в одних трусах.

Донья с типично испанским гиканьем изящно спустила трусы капитана на пол, он же замешкался, проделывая то же самое, зачем-то нагнулся до полу и вдруг уперся лбом в лобок доньи. Это так его поразило, что капитан закатил глаза и без звука осел на пол. Голая донья склонилась над ним.

– Давать дальше! Дальше давать! – потребовала она.

– Жарко… – пробормотал капитан.

Донья ударила его ногой по спине. Шлепок получился звонким – спина капитана была мокра от пота. Он вскочил на ноги, подхватил донью липкими потными руками и поволок на кровать. Донья успела утереться краем простыни и перевернулась на спину, закрыв глаза и приняв классическую позу. Прождав минуту, она открыла глаза.

Вадим стоял перед нею на коленях и, скосив страшные глаза вниз, повторял свистящим шепотом:

– Встать! Встать, сволочь!

Будто требовал почтить чью-то память. Вероятно, память о собственной дееспособности. Его инструмент с диковинным греческим названием не реагировал на эти призывы.

Донья, повинуясь какому-то непонятному приступу человеколюбия, попыталась ему помочь. Инструмент остался безмятежным и прохладным, несмотря на жару. Будто его только что вынули из холодильника.

– Ты хотеть меня? – спросила донья.

– Я хотеть, он – не хотеть! – капитан был в отчаянии.

– Ты договариваться с ним, потом договариваться с Исидора, – обрисовала программу донья.

Капитан ушел в ванную договариваться с фаллосом, а донья опять принялась за «Русскую кухню».

Через три минуты радостный капитан с исправным с виду инструментом выскочил из ванной и прилетел на кровать к донье. Она, как контролер ОТК, проверила готовность и не удержалась от сарказма:

– Два дюйм. Это есть размер мальчик девять лет.

От этого замечания размер сократился до одного дюйма, и фаллос опять стал некондиционным.

Вадим натянул трусы, надел шляпу и уселся в кресло. Донья тоже принялась одеваться.