Александр Житинский - Время летать

– Три, – авторитетно заявил Саша.

– Так и запишем… – склонился над листком Миша. – Остальные восемьдесят четыре рейса пошли на запасные полосы по метеоусловиям…

– Что у нас за метеоусловия такие? – вслух начал рассуждать Леша, глядя в окно, за которым сверкал солнечный зимний денек. – Я в Москве был, в Ленинграде… Там летают как часы.

– Там климат другой, – объяснил Саша.

– Да тебе-то что? Нам же спокойней. Забыл, что Афанасьев говорит? – сказал Миша.

– «Стопроцентная безопасность полетов обеспечивается лишь стопроцентным отсутствием полетов», – процитировал Саша.

– А как же иркутянин сел? – не унимался Леша.

– Иркутянин настырный. Передал, что израсходовал ресурс топлива. Пришлось сажать, куда денешься. Игорь Дмитриевич переволновался…

– Этот иркутянин раньше с Луневым работал, – сказал Саша.

– Говорят Лунев всегда по расписанию летал? – спросил Леша.

– Да ты что! – удавился Миша.

– Факт! – сказал Саша. – Как ему удавалось – не знаю. Но летал.

– Эх, пришел бы Лунев… – вздохнул Леша. – Полетали бы хоть немножко…

– У нас работа не сдельная, – сказал Саша.

– Хочется поработать, – признался Леша.

– А-а… – протянул Миша.

– Лунева не поставят, – заявил Саша. – Во-первых, молодой…

– Скажешь, молодой! Ему пятьдесят, – сказал Миша.

– Для руководящей работы – это мальчик. Во-вторых, они же понимают, что Лунев начнет все ломать. А кому это нужно?

– Пассажирам это нужно, – хмуро заметил Леша.

– А кто у нас думает о пассажирах? Думают о безопасности, – сказал Миша.

– Ага. О безопасности собственного зада, – кивнул Саша.

– Но почему же везде летают нормально! Хорошо летают! – вскричал Леша. – А мы тут сидим, ждем чего-то...

– Зато у нас безопасность полетов – наивысшая по стране, – заметил Саша.

– Скоро будет стопроцентная, – отозвался Миша.

На экране его индикатора появилась точка. Миша испуганно взглянул на нее, заволновался.

– Ребята, у меня метка!

Леша и Саша поспешили к его индикатору.

– Это ташкентский, – сказал Саша.

– По расписанию летит, – кивнул Леша. – Ребята, может, посадим, а? Запроси, запроси его!

– А как? Я уже забыл, – сказал Миша.

– Да как-нибудь запроси! Видишь, летит!

Миша включил микрофон.

– Рейс 4739! Вижу вас, – передал он.

– «Рейс 4739 просит посадки», – раздался голос из динамика.

– Сажай! Сажай! Дай я посажу! – умоляюще шептал Леша.

– А Игорь Дмитриевич?.. – засомневался Миша.

– У нас же метео… – сказал Саша.

– Да ты в окно взгляни! – крикнул Леша.

– Отставить! – раздался у них за спиной голос.

Диспетчеры оглянулись. В дверях стоял руководитель полетов. Из-за его плеча с любопытством выглядывала женщина с лыжами в руках.

Игорь Дмитриевич подошел к микрофону.

– Рейс 4739! Аэропорт закрыт по метеоусловиям. Прошу следовать на запасной аэродром.

– «Ничего другого от вас не ожидали», – сообщил рейс.

– Счастливой посадки! – Афанасьев выключил микрофон и с грозным видом обернулся к подчиненным.

– Это что за самодеятельность?!

– Так ведь погода… – пожал плечами Леша, кивая на окно.

– А верхние слои атмосферы? – парировал Афанасьев. – Чтобы этого больше не было!

Лыжница, осмелев, разглядывала индикаторы.

– И вправду, аэропорт… – сказала она. – А я думала, он совсем в другой стороне.

– А вас, гражданка… – начал Афанасьев, но не закончил.

В диспетчерский зал вбежала стюардесса Надя.

– Назначили! – взволнованно сообщила она.

– Кого? – в один голос спросили диспетчеры.

– Игоря Дмитриевича!

Все взгляды обратились к Афанасьеву. Он крякнул, помрачнел и подошел к стюардессе.

– Кто сказал? – спросил он тихо.

– Парамонов сказал.

– А он откуда знает?

– Ему Сакович сказал.

– Сакович знает… – тяжело проговорил Афанасьев.

– Поздравляю вас, Игорь Дмитриевич! – сказала Надя.

– С чем? – Афанасьев был явно расстроен. – У меня своих забот хватает! Вот, пожалуйста – гражданки по полосе бегают… Я же отказывался. Что я со всем этим буду делать?! – вскричал он, разведя руками.

– Что случилось, товарищи? – несмело спросила лыжница. – Может, я могу помочь?

– Пойдемте оформлять протокол, – мрачно сказал Афанасьев.

Они с лыжницей удалились из зала. Диспетчеры помолчали.

– Вот и полетали… – резюмировал Леша. – Надя, почему ты не в Харькове?

– Керосина нет, Леша, – жалобно сказала стюардесса.

Чиненков распахнул двери кабинета Горохова и первым шагнул туда с букетом. За ним последовал официант Иннокентий с подносом, на котором стояло ведерко для шампанского, накрытое белой салфеткой, чашки кофе и коробка конфет. Следом за официантом вошли две женщины – служащие аэропорта в форме.