Александр Житинский - Барышня-крестьянка

– «Же ву зем», понимаешь? «Же – ву – зем»!! – повторяя эти слова и счастливо смеясь, Лиза выбежала из конюшни. Настя посмотрела ей вслед, вздохнула, но следом не пошла, а подобрала юбку и снова взлезла на сеновал. Там ее поджидал Трофим, возлежащий на сене в рубахе с распахнутым воротом.

– Жа-ву-зем! – Настя бросилась ему в объятья.

У барского крыльца гарцевал жеребец, сдерживаемый лакеем. Григорий Иванович читал послание, врученное нарочным. Прочтя, сказал:

– Передавай, голубчик, поклоны и скажи: непременно будем!

Гонец вскочил в седло и был таков.

– Здравствуй, Лизок! – оборотился Григорий Иванович к подошедшей дочери и, в ответ на ее вопросительный вслед посыльному взгляд, пояснил: – Рощины прислали пригалшение. Завтра «Первоверховные апостолы Петр и Павел», у Павла Петровича двойные именины… Так что готовься! С утра и поедем… А теперь пошли завтракать!

И он вошел в дом.

Лизавета как стояла, так и села на ступеньку, всплеснув в отчаянии руками…

На следующее утро Алексей Берестов понапрасну маялся на месте свиданья в несносном для него ожидании. Он был без собаки и потому вдвойне тосковал. Алексей то ходил туда-сюда, поглядывая по сторонам, то присаживался на пенек, то снова вскакивал навстречу треснувшему сучку… Акулины все не было.

Наконец он извлек брегет, посмотрел на него, вздохнул сокрушенно и в последний раз посмотрел в ту сторону, откуда ожидал Акулину. Потом спрятал часы и поплелся восвояси. И еще не один раз оглянулся, уходя…

И была ночь, и было утро.

И снова поднялось солнце в небеса.

И опять бежала Лиза по тропинке к заветной роще.

Алексей уже поджидал ее на опушке. Он широко расставил руки навстречу, намереваясь поймать девушку в объятья, но Лиза резко замедлила бег, остановилась в двух шагах от Алексея и, поклонившись степенно, сказала:

– С добрым утром, барин. Как почивалось?

– Худо я почивал, милая Акулина, – отвечал Алексей, с осторожностию кладя руку ей на плечи, – куда как худо! А вчера так вовсе было не помер… Что ж ты не пришла?

– Прощения просим… – опустила глаза Лизавета. – Вчерась был Петра-Павла день, так отец мой запил… Пришлось мне за малыми братишками присматривать.

– Так у тебя есть братья? – оживился Алексей. – Вот и послала бы, кого посмышленее, ко мне с запискою, я б и не мучился… Да и тебе бы привет отписал!

«Акулина» совсем пригорюнилась.

– Я, барин, дура безграмотная…

Она грустно пошла по тропинке. Губы, неприметно для Берестова, лукаво улыбались…

Алексей смутился, осознавая услышанное, но потом быстро догнал Лизавету.

– И! Есть о чем сокрушаться! Да если хочешь, я тотчас выучу тебя грамоте!..

– Ой, барин… – Лиза широко раскрыла глаза. – Неужто взаправду? Боюсь, не одолеть мне…

– Ну, отчего бы не попытаться?.. – не очень уверенно сказал Алексей.

– Уж я так бы хотела поскорее выучиться писать!

– Изволь, милая, начнем хоть сейчас.

Они сели на поваленное дерево. Алексей вынул из кармана карандаш и записную книжку, раскрыл ее – и обучение началось. Алексей выводил на листе крупные буквы:

– Вот это буква – «АЗ», говорится – «А-А-А»… Это – «БУКИ», говорится – «Б, Б, Бэ»…

Он показал, как произносится «б», это было смешно.

– Б, А, Б – А, БА – БА… – писал Алексей и вновь показывал: – БУКИ – АЗ, БУКИ – АЗ, БАБА…

Лиза беззвучно повторяла за ним…

… А вскоре уже непослушным карандашом выводила на бумаге неровный ряд кривых, будто пьяных буковок: «А, А, А»..

…Теперь Лизавета спешила на зорьке в рощу, как торопятся в школу поутру школяры.

Алексей поджидал у поваленного дерева с приготовленными карандашами и бумагой. Обняв любезную «Акулину», он усаживал ее на дерево, как за парту, извлекал из охотничьей сумы собственноручно изготовленные картонки со всеми буквами алфавита и вешал очередную на ветку. Сегодня это была буква «У».

Они усаживались рядышком, Лиза брала карандаш и с превеликим усердием принималась водить им по бумаге. Алексей старался не менее, то и дело беря руку девушки в свою, направляя линию. Головы их оказывались совсем близко, и Алексей невольно переводил взгляд от бумаги на золотистый локон, вьющийся вкруг нежного ушка. А на бумаге тем временем являлось во всей красе чудесное имя «АКУЛИНА»….

Лето, между тем, пролетело незаметно.

В казакинчике и теплом полушалке, Лиза все так же сидела на поваленном дереве, только в руках у нее была книга Н.Карамзина «Наталья, боярская дочь», из которой она читала по складам, но довольно сносно. Алексей Берестов, одетый уже тоже по-осеннему, расхаживал перед нею, слушая и удовлетворенно кивая. Вот Лиза закончила чтение, подняла глаза на барина – как, мол?..