Мари Осмундсен - Земные заботы [Сборник]

— Просыпайся. Вон твой муж сидит у окна со своей новорожденной дочкой на руках.

— Врете вы все, ну вас всех к черту!

— Врем?

Акушерка смотрит ей в лицо.

— Видно, ты больше, чем надо, надышалась, голубушка.

Вероника приподнялась на локтях и увидела темный силуэт на фоне окна. Это же… Ну да, это он, Бредо, в руках у него маленький сверток.

Это он! Значит, все правда! О Господи, и он все слышал!

Вероника так порывисто хватает акушерку в объятия, что та чуть не падает.

— Ты чудо!

— Да ладно уж.

— Правда!

Бредо поднес ребенка к ее изголовью. Вероника впервые целует свою дочку, ощущая губами нежную бархатистость кожицы, словно впитавшей всю ту влагу, что окружала ее долгие девять месяцев. Целую вечность!

Чудо ты мое! Смотрите, как она жмурится от яркого света. Господи, какие же крошечные у нее ручки. А какая она сильная. И откуда только все это берется?

— Хочешь покушать маминого молочка? — говорит отец и подкладывает ребенка к материнской груди. — Ну-ка хватай, малышка.

И думаете, она не умеет сосать? И чмокать? Очень даже громко… Ну где вот она этому научилась? Такая способная девчушка. Удивительная умница. И красавица. Такое трогательное, серьезное личико.

— Представляешь, — говорит Бредо. — Стою я тут у тебя в ногах и смотрю, как выходит ее головка. А она совсем круглая и почему-то как будто каменная, ну да, просто каменный шар. Нос и уши прижаты. Совсем окаменелая, я даже подумал: «Да живой ли ребенок-то?» Но все вокруг совершенно спокойны, значит, бояться нечего. А потом носик поднялся, ушки расправились, ну прямо как цветок распустился. А тут уж она и вся выскользнула.

— А как вообще твое впечатление? Как все это выглядело?

— Гораздо более естественно, чем я предполагал. Никаких инструментов и почти без крови. Все время только руки акушерки. Просто фантастика!

Две помощницы акушерки убирают палату, откатывают в сторону маленький столик, уносят лотки, гасят верхний свет.

Одна из них снимает с Вероники больничную рубашку и обтирает ее большой желтой губкой. Прохладная вода приятно освежает тело. Как это здорово придумано — обтирать женщину после родов. На руке у Вероники пластырь, там, где входила игла, когда ставили капельницу.

Слава Богу, все это уже позади.

В палату входит врач. Он слушает сердце, легкие Вероники, щупает пульс и уходит.

Наконец-то они одни в палате, одни со своей малышкой. Зимний свет понемногу тает, и сумрак подкрадывается к столу, на котором лежит Вероника. В конусе желтого света настольной лампы они вынимают из кроватки маленький живой комочек.

Глаза Бредо сияют. Нет, до чего же она симпатичная, это крохотное дитя воскресенья!

Он берет на руки свое новорожденное чудо. Целует дочку. Осторожно гладит по лбу, по волосикам. Тихонько разговаривает с ней, как с маленькой приятельницей:

— Подумать только! Все эти месяцы, что ты лежала у мамы в животе, ты была уже девочкой. У тебя было все то же маленькое нежное личико. Ты лучшая из девочек. Ты наша дочка. Раньше нас было двое, теперь — трое. Раньше у нас не было ничего, теперь у нас есть все — человечек, готовый войти в наш мир.

Бредо кладет ребенка на животик к Веронике на грудь. Малышка поднимает головку. Надо же, какая сильная. Глазки темно-голубые, спокойные, с большими черными зрачками. Она почти не моргает. Смотрит прямо перед собой серьезно и сосредоточенно.

Ротик у нее как шелковый бантик. На ножках и ручках темные скорлупочки ноготков. Движения пока еще заторможенные, как при замедленной съемке. Она все еще связана с той неведомой страной, откуда недавно прибыла.

Она все еще — в этот неповторимый час — витает между утробным существованием и человеческой жизнью.

Входит нянечка с подносом.

— Не хотите ли подкрепиться? Пожалуйста. Папа, наверное, тоже проголодался. Присоединяйтесь, здесь хватит на двоих.

Никогда еще не ели они с таким аппетитом. Никогда не был чай таким горячим. Никогда в жизни не была Вероника так счастлива.

Из одного мира в другой.

Низкорослый, коренастый санитар с коротко остриженными седыми волосами остановил каталку возле Вероники.

— Перебирайся, мамочка.

Вероника осторожно перевернулась на бок и сползла на каталку, чувствуя, как хрустят у нее суставы. Девочку одели, и сейчас, закутанная в красное клетчатое одеяльце, она лежит на каталке рядом с матерью, в ее объятиях, и кончик носа Вероники уткнулся в носик ребенка.

В ногах — дорожная сумка Вероники, ее босоножки, транзистор и оранжевый махровый халат.