Мари Осмундсен - Земные заботы [Сборник]

— Я помочь, — говорит датчанка.

Да, возможно, она могла бы помочь мужу и жене наладить разговор. Вероятно, это самое она и имеет в виду.

— Тебе есть шоколад, ам-ам. — Она вытаскивает из сумки большую коробку шоколадных конфет и угощает всех. Маленькая Фатима сразу же запихивает в рот больше, чем может прожевать.

Поскольку разговаривать больше не о чем, а уходить еще рано, муж Хабибы и ее приятельница начинают осматриваться по сторонам, ища, чем бы занять себя или с кем бы поболтать.

— Не хотите конфетку? — обращается датчанка к Марии.

Марию разбирает любопытство.

— Откуда вы друг друга знаете?

— А, они два года жили у меня на квартире на Вендерсгаде. Пока не переехали в Нествед. И должна вам сказать, Хабиба и Ибрагим — милейшие и прекрасно воспитанные люди, таких еще поискать. И нам, датчанам, не грех у них поучиться.

Муж тоже подошел к Марии.

— Я Дания уже пять лет, жена — два года. Я посылал домой деньги. Стамбул. Каждый месяц. Три года еще Дания. Потом домой, Турция.

Он решительно рассекает ладонью воздух.

— А теперь они надеются, у них будет сын. — Датчанка широко улыбается. — Раз уж девочка у них есть, верно?

Она оборачивается к Хабибе:

— Мальчик хорошо, да?

Маленькая турчанка сидит, выпрямившись, в кровати. Пучок ее распустился, черная коса упала на спину. Она складывает ладони, обращает взор к небу и молитвенно шепчет:

— Аллах, Аллах…

— О Боже! А я-то чуть не забыла. Ведь этот вопрос решает Аллах, правильно, ха-ха! Может, на этот раз он будет милостив — в порядке исключения.

— Два дети, — говорит Ибрагим, он, видимо, вполне современный муж. — Два дети очень хорошо. Только два. Мальчик. Девочка. Очень хорошо.

В гостиной развалился на диване сын Ивонны Ольферт Средний. Ноги он положил на столик и углубился в комикс. Время от времени он вытягивает изо рта длинную розовую нить жвачки, снова скручивает ее и запихивает обратно в рот.

Вокруг него стоит крепкий запах мятных лепешек и грязных носков. Шевеля губами, он читает:

«Это мой рыцарский долг — убить чудовище», — сказал сэр Гавэн. Они едут в указанном им направлении, и вдруг перед ними появляется гигантских размеров болотный крокодил. Сэр Гавэн, взмахнув мечом, храбро бросается навстречу чудовищу, принц Валиант, не теряя ни минуты, скачет ему на помощь. Сэр Гавэн падает с лошади на землю. В последний момент принц Валиант швыряет сеть и тем отвлекает внимание чудовища от сэра Гавэна.

Страшила Ольферт и Ивонна сидят рядом и молчат. Он выпускает огромные облака табачного дыма, она теребит кушак своего халата.

Неожиданно он изрекает:

— А морская свинка сожрала свой помет.

Глубокой ночью у турчанки началось что-то вроде схваток. Она со стонами ворочается в постели. Мария не может понять, во сне ли она мечется или, уже проснувшись, пытается справиться с болью и страхом. Словно крупное подстреленное животное борется за жизнь.

Мария вызывает дежурную. Мигает синяя лампа. Дежурная звонит вниз акушеркам. Мария выходит в коридор, ждет прихода акушерки, стараясь хоть чем-то себя занять, чтобы не лежать в бездействии.

В конце коридора появляются два белых ангела. Две высокие стройные акушерки, две молодые женщины в белой накрахмаленной одежде, в белых сабо и белых гольфах.

Неслышно входят они в палату и подходят к кровати иностранки. Шепотом переговариваются между собой, откидывают одеяло и прохладными руками ощупывают огромный, набухший живот.

Щупают у пациентки пульс. Слушают стетоскопом живот и шепчут:

— У вас схватки?

— ?

— У вас схватки?

— Она не знает, что такое схватки.

— Ой!

— Смотри-ка, у нее сильные отеки. Вам больно, когда я здесь нажимаю?

— Ой, ой! — шепчет бедняга.

— А здесь? Здесь тоже больно?

— Видишь, у нее экзема. Надо завтра пригласить кожника.

Как ты думаешь, может, дать ей успокоительное?

Они дают женщине снотворное. Осторожно укрывают ее одеялом. Гасят свет и покидают притихшую палату.

Кажется, что уже одной их заботливости и прикосновения прохладных рук было достаточно, чтобы успокоить Хабибу. Она кладет руки под голову и закрывает глаза. Белые ангелы унесли с собой ее страх и одиночество. Теперь можно и поспать. Ее черная косица лежит на подушке, точно хвостик черного котенка.

Минуту спустя уже слышится спокойное дыхание турчанки, размеренное и мощное, точно прибой в Босфоре.

А Мария все думает: почему все-таки эти акушерки так прекрасны?