Ольга Юнязова - Цветок папоротника

– Тогда почему у нас не получается? Мы все делаем точно так же!

– А что? Вы тоже боитесь крыс? – в шутку не поверила Оксана.

– Ну при чем тут крысы? – пожала плечами Даша. – У нас свои страхи.

Маша, закончив протирку стола, взяла стул и села рядом с Дашей. Она села совсем в другую позу, на ней было совсем другое платье, но Оксане снова показалось, что у нее двоится в глазах.

– Тогда расскажите мне про свои страхи, – предложила она. – Может быть, в ваших случаях надо действовать как-то совсем иначе.

Девочки опять переглянулись, как бы спрашивая друг у друга разрешения поделиться своим страхом с чужим человеком. Получив взаимное одобрение, они синхронно перевели взгляд на Оксану.

– Только пообещайте, что никому не скажете! – попросила Даша.

Оксана почувствовала, как холодная волна страха накатила на нее. Чем таким ужасным могут поделиться с ней эти симпатичные девчонки, что она должна будет хранить как страшную тайну? И готова ли она выслушать?

– Ой, девочки! Вы меня пугаете! – честно призналась Оксана. – Как я могу вам это обещать? А вдруг вы расскажете мне что-то такое, что я просто обязана буду передать вашей маме? Нет, девочки. Не могу я вам этого обещать.

Маша и Даша опять переглянулись, обдумывая свои дальнейшие действия.

– А мама знает, – сказала Маша. – Да ладно, можете не обещать, все равно вам никто не поверит.

Оксана уже готова была встать и выбежать из комнаты, чтобы не продолжать этот разговор, но в глазах двойняшек была такая надежда, что она собралась и кивнула, остановив взгляд на Маше:

– Н у, рассказывайте!

– Я тоже Даша, – сказала Маша. Казалось бы, что такого в этих трех словах?

Полный бред! Но Оксана, услышав это признание, с трудом успокоила сердце, которое вдруг как бешеное заколотилось возле горла.

– Как это? – Она перевела взгляд на Дашу.

– А Машку я убила… нечаянно. – У Даши задрожали губы.

Оксана отметила, что это «я» очень непривычно звучит. Обычно они говорили только «мы». Она перевела взгляд обратно на Машу. Та совсем не была похожа на «убитую».

– Расскажите подробно, как это произошло, – попросила Оксана, подумав: «Будь что будет. Я, конечно, не психолог, но сейчас некогда взвешивать «за» и «против».

Но девочки молчали, испуганно глядя на нее в четыре огромных синих глаза.

– Что рассказать? – спросила одна, вернувшись в привычный для них стиль разговора, быстро моргая и изображая кокетливую и жеманную глупышку.

– Не знаю, что! – Оксана слегка разозлилась. – Мне казалось, что это вам хотелось поговорить!

– Нам? – Девушки сказали это одновременно.

Все выглядело так, будто эксцентричные и нагловатые подростки решили слегка подшутить над взрослой тетенькой, вообразившей, что она изобрела чудо-способ решать все проблемы. Видимо, по сценарию предполагалось, что в этом месте Оксана должна смутиться и почувствовать себя полной идиоткой, потому что повелась на безобидный розыгрыш.

Оксане действительно стало не по себе. Она не знала, как ей вести себя дальше. Близняшки явно издевались над ней, и она действительно чувствовала себя глупо. Это было очень неприятное чувство, какая-то смесь униженности и злости.

Первое, что пришло ей в голову, – это встать и выбежать из комнаты.

«Стой, Оксана! – услышала она мысленный приказ уже знакомым женским голосом. – Убежать легко! Погрузись в это состояние и найди его аналоги в своем прошлом!»

Оксана оглянулась в прошлое и сразу же увидела картинку: кабинет директора школы; она, восьмиклассница, стоит в вызывающей бунтарской позе и смотрит в окно; директриса бубнит что-то воспи… нет, нравоучительное. Оксана прислушалась к голосу директрисы. «Ты объясни мне свое поведение!» – требовала та стандартным командирским тоном. В ответ Оксана-подросток, точь-в-точь как Даша сейчас, быстро захлопала ресницами, изображая полное непонимание.

«За что же меня отчитывают? – попыталась вспомнить взрослая Оксана. – А-а-а…» Это была очень некрасивая история, которую ей хотелось стереть из памяти.

К ним тогда пришла новая учительница. Кажется, ее звали Раиса Сергеевна. Это была добрая, немного наивная тетушка в огромных круглых очках, которая искренне желала научить детей математике. Подростки не пожелали простить новой учительнице непозволительную, как им показалось, слабость. И Оксана была первая, кто включился в травлю математички. Они то мазали ей сиденье стула мелом, а потом хихикали над ее измазанной юбкой, то засовывали монетки в замочную скважину ее кабинета, а потом пол-урока показательно зевали в коридоре, созерцая, как она мучалась, пытаясь открыть дверь. Еще дали ей прозвище Сова и развешивали по школе листовки с карикатурами, где изображали ее ощипанной глазастой птицей. Оксана вспомнила, с каким злым азартом она придумывала для Совы новые издевательства и сюжеты для листовок.