Ольга Юнязова - Встреча над пропастью

– А ты знаешь, что самоубийство – грех? – прищурив глаза, презрительно спросил Вовка.

– Так ведь это не настоящее самоубийство, – успокоил его Александр.

– В игре все настоящее, – с недетской философской интонацией сказал мальчик, – а иначе какой смысл играть? Вот если бы ты заблудился в лесу, то что, лег бы и умер, чтобы не тратить время впустую?

– Ну а что я должен был делать? – растерянно спросил Александр.

– Когда не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь, – важно изрек Вовка и, помолчав, добавил: – Давай введем еще одно правило: самоубийство жестоко карается.

– Чем? – улыбнулся Александр. – Щелбаном?

– Не. – Вовка был абсолютно серьезен. – Невозможностью нового воплощения вообще никогда.

– То есть? – опешил Александр. – Ты больше не пустишь меня за компьютер?

– Именно так! И я не шучу.

По Вовкиному тону было ясно, что он действительно не шутит. Он даже заикаться перестал от своей серьезности.

На следующий день Александр первым делом кинулся в комнату Вовки. Но она оказалась запертой. На двери висела записка: «Новое воплощение ровно в три часа, когда я вернусь из школы».

Грустно постояв возле запертой комнаты, Александр пошел умываться. После завтрака, который был заботливо оставлен для него на столе и накрыт белой салфеткой, он задумался, чем бы заполнить время до трех часов.

Выйдя на улицу и насладившись ослепительной искрящейся белизной долгожданной зимы, он нашел лопату и начал расчищать двор.

Когда по двору уже можно было ходить, часы показывали всего лишь двенадцать. Александр взял лопату и вышел за калитку.

По деревне уже проехал бульдозер и расчистил дорогу, оставив по краям огромные насыпи снега. Александр выбрал насыпь побольше и принялся набрасывать на нее снег.

Когда Вовка вернулся из школы, возле дома уже высилась заготовка огромной горки. Забросив домой портфель, Вовка выбежал на улицу с еще одной лопатой и взялся помогать Александру. Остановились они, когда горка достигла такой высоты, что Александр уже не докидывал лопату снега до ее самой высокой точки. На улице стало темнеть.

– Ну что, пошли в замок? – предложил Александр.

– П-пошли, – согласился Вовка.

Александр понимал, что сегодня он действительно в последний раз отправляется в путешествие по замку. Другого шанса ему не дадут. Даже если сейчас он снова зарубит призрака и возьмет карту, то, оказавшись в подземелье и позволив принцу умереть, будет обвинен Вовкой в самоубийстве. А идти без карты – значит обречь принца на вечное блуждание по лабиринту под однообразные стоны призрака за спиной.

Идея пришла неожиданно. Александр даже удивился, как это он раньше не додумался до такого простого решения. Он взял лист бумаги и карандаш и, запустив принца в лабиринт, сам начал составлять карту. Оказавшись на развилке двух или нескольких дорог, он отмечал эту развилку и дорогу, которую выбирал. Оказавшись в тупике, разворачивался и, вернувшись к развилке, начинал путь заново, но по другой дороге.

Через какое-то время у него была карта более полная, чем та, которая лежала на столе и которую ему не позволял взять призрак. Выяснилось, что в лабиринте есть две комнаты, не отмеченные на той карте. Выходит, призрак, мешая взять неполную карту, пытался помочь Александру, а не навредить. И почему это сразу не пришло ему в голову? Ведь зарубить неуклюжего призрака было слишком просто для четвертого уровня.

Обнаружив еще две комнаты, Александр, естественно, решил их исследовать. В одной комнате он нашел дневник хозяина замка и, прочитав его, узнал о трагедии, которая разыгралась здесь много лет назад и привела к гибели целого города.

Оказывается, флейта, купленная хозяином замка у заморского купца, обладала чудесным свойством: она расколдовывала любого, кто слышал ее звуки, какими бы тяжелыми ни были чары. Но у этих звуков был побочный эффект: каждый, кто слышал их, переставал соблюдать традиции, потому что они тоже являются своеобразными чарами, заставляющими человека повиноваться созданным когда-то правилам и законам.

Хозяин замка купил эту флейту, чтобы вылечить свою дочь, на которую злая мачеха навела порчу. Девушка выздоровела, но звуки флейты так понравились ей, что, вопреки запретам отца (ведь запреты для нее уже не имели значения), она стала ходить по городу и играть на флейте. И люди, слыша волшебную мелодию, избавлялись от принципов морали, от своих обязательств и обязанностей.