Дора Карельштейн - Дурочка

Моя мама изобрела жестокий (по отношению ко мне) метод удаления их с волос.

Метод заключался в том, что зубья гребешка плотно перевязывались в несколько групп и затем этим сверх густым гребешком продирались по волосам. Боль это причиняло нестерпимую, результат имело относительный, т.к. стоило остаться нескольким особям, чтобы из них благополучно вылуплялись прародительницы новых несметных поколений.

Борьба шла жестокая.

Довольно часто гниды, вши, голод, холод доканчивали человека, а гниды и вши ещё жили и размножались на мертвеце. Затем они расползались в поисках более тёплого места обитания.

Мне повезло. Я вышла победительницей из борьбы с гнидами и вшами, хотя натерпелась и намучилась.

– Дозволь спросить, Господи!

– Что такое любовь?

– Бесценная хрустальная ваза.

– Как сберечь её ?

– Помнить, что она хрупкая!

– Что делать если появилась трещина?

– Оплакивать… или слушать фальшивое дребезжание.

Иногда страхи, унижения, мороз брали своё.

Наплакавшись, я переставала ходить в школу. Но дома было не лучше.

Маму я видела урывками, увы, всю жизнь она могла помочь мне только своим сочувствием и теплом своего сердца, а пробиваться мне приходилось самой.

В это время Анна Исаевна уже не жила с нами, но мы с ней продолжали встречаться, и дружить и она учила меня всему самому прекрасному, что есть в мире.

АННА ИСАЕВНА ДОРФМАН – это первый большой подарок моей судьбы.

Я всегда сожалела, что моя старшая сестра не воспользовалась встречей с этим светлым человеком.

Обстоятельства у всех разные, но выбор человек все же всегда делает сам.

Она выбрала свою мораль, и Сибирь расправилась с ней.

Превратила её в огрубевшую сибирячку, которой за всю жизнь так и не удалось избавиться от этого образа…

У меня нет к ней недобрых чувств, только жалость и сочувствие. Но, увы, к сожалению, жизнь рано нас разлучила и встретились мы всего неслоко раз.

Перед тем, как уехать из страны, я договорилась с младшей сестрой, и мы поехали к ней. Она была рада нашему приезду.

Не знала куда нас усадить и чем накормить!

Неделю мы были вместе – три сестры – три разных человека…

Что ещё можно рассказать о печальном чёрно-розовом сибирском детстве?

Жизнь в Пихтовке ничем не напоминала фильмы о Сибири.

Всё проще и сложней.

Большинство из ссыльных умерли от голода и холода.

Однажды моя мама, вернувшись с саночками из очередного похода, взяла две картофелины и понесла в семью, где были муж, жена и трое детей. До ссылки это была благородная набожная семья, уважаемые в местечке люди.

Муж был пожилым человеком и возможно поэтому его не забрали в пути вместе с остальными мужчинами. Мама застала женщину только что умершей.

Мужчина одичал от голода.

Он схватил одну картофелину и, давясь и озираясь, съел её сырую и немытую.

Вскоре и он тоже умер.

Остались три девочки: Поля – немного младше меня, которую увезли куда-то в детский дом, и две другие – Оня и Мася, примерно одного возраста с Хавалы.

Моя мама взяла их жить в наш домик– терем– теремок, который хотя и не был резиновым, но вместил всех.

Днём все разбредались кто куда. Ночью возникали трудности с размещением для сна.

Поэтому я спала на столе. Чтобы удлинить его, к стене покато пристраивали ребристую стиральную доску. На стол стелили вездесущий бараний тулуп, сверху ещё что-то, и никакая бессонница меня не мучила. Мама с Броней и Хавалы втроём спали на единственной железной кровати. С одной стороны мама и Броня, с другой стороны – валетом к ним Хавалы.

Анна Исаевна спала на своей узенькой полудетской кроватке напротив.

Оня и Мася умещались на пятачке, в центре комнаты на полу.

Ещё невозможней было, когда тут же присутствовал телёнок и выкопанная картошка.

Но, тем не менее, всё обошлось.

Мы все остались живы.

Оня, Мася и Поля Бедриковецкие не умерли!

Позже мы все встретились в Черновцах.

Из ссыльных остались живы также Гриншпуны, сестры и мать.

К ним вернулись мужчины, два брата Нисл и Берл.

Они рассказали как погиб мой отец. Почему им одним удалось вернуться, никто не узнал.

Они жили лучше других и очень скоро уехали.

В Сибири они ходили уверенные, высокие, красивые и сытые.

Они иногда приходили к нам и подшучивали надо мной и малышкой.

Посещение начиналось с игривых, отеческих вопросов, не «протянула ли она ножки», затем со сладчайшими улыбочками интересовались что поделывает «наша учёная», это я.