Доминик Менар - Небо лошадей

Именно здесь закончилась моя прежняя жизнь. Здесь я потеряла тебя.

Подняв глаза, я увидела чуть дальше странный пейзаж в серых тонах, словно лес внезапно обрывался, открывая мрачное и низкое небо. Мое сердце неистово забилось: что было теперь там, по ту сторону лесной опушки? Однако небо над ней было светлым, и, приглядевшись внимательно, я увидела стену. Значит, теперь здесь заканчивался лес, возле этой каменной стены, протянувшейся, насколько хватало глаз.

Я не осмелилась подойти к ней совсем близко — хватило одного шага, чтобы передо мной открылось это таинственное, запретное место — и неожиданно я заметила тебя, распростертого на земле у подножья стены. Но даже теперь мне понадобилось все мое мужество, чтобы продолжить путь, пройти под дубом, опустив голову, избегая мрачного взгляда глаза, выжженного в стволе, и наконец добраться до тебя.

Ты лежал на животе, уткнувшись лицом в мох, и, казалось, спал. Я села рядом с тобой, отвела волосы, скрывавшие твое лицо, и прошептала твое имя. Ты не ответил, и я терпеливо ждала, тихонько гладя тебя пальцем по щеке.

— Ты знаешь, где мы? — прошептала я. — В лошадином раю. Это ты назвал так это место, ты помнишь? Я не была здесь уже…

Мой голос задрожал, и я замолчала. Время медленно тянулось, и наконец ты прищурил глаза и медленно повернулся на спину. Твой костюм был в пятнах от травы, этот костюм, который так нравился тебе, и слезы навернулись мне на глаза. Ты поднял руки и ощупал себя и, найдя дыру на локте, закрыл глаза.

— Это не страшно, — прошептала я. — Я зашью ее. Я все почищу. Вставай, пойдем.

Я помогла тебе подняться. Твое лицо было безучастным и заспанным, как будто ты очень долго спал, струйка слюны стекала по подбородку, и ты вытер ее ладонью.

Мы долго искали обратную дорогу. Казалось, ты не понимал, где находишься, ты наугад шел между деревьями, спотыкаясь о пни, останавливаясь, как только я отпускала твою руку. Я искала сломанные ветки, примятую траву, которая помогла бы нам найти дорогу, наконец сквозь заросли я заметила зеленые стены бытовки и шотландский плед, расстеленный возле огорода. Войдя внутрь, я усадила тебя на матрас, разогрела молоко на жаровне в металлической кружке, и ты молча его выпил. Я подождала, пока ты допьешь, а потом мягко сказала, что мне пора идти. Тогда ты наконец очнулся и прошептал:

— Подожди. У меня есть одна вещь для тебя.

Приподняв матрас, ты вынул что-то спрятанное между планками деревянного ящика и протянул мне. Это был тот самый золотой браслет, который я украла для тебя из квартиры в старом городе.

— Я обшарил весь лес, чтобы его найти, — произнес ты, вглядываясь в мое лицо, чтобы убедиться, что я довольна. — Я сам не могу купить тебе ничего нового, — добавил ты, и твое лицо озарила жалкая улыбка.

— Он очень красивый, — прошептала я. — Спасибо, Нело.

Ты надел мне его на запястье, и я любовалась его блеском в пламени догорающей горелки. Потом ты захотел проводить меня до опушки, но я на мгновение вспомнила о незнакомке и мягко сказала:

— Приляг, ты, наверное, устал — ты долго лежал без движения. И не забудь снять свою красивую одежду.

Ты не настаивал, и, поцеловав тебя, я одна направилась по тропинке, ведущей к выходу.

Выйдя из леса, я постаралась запутать ветки так же, как это делал ты. Но руки до сих пор дрожали, и мне не удавалось это сделать, поэтому я смогла только нарвать листьев и наломать веток. В конце концов я испугалась, что могу только навредить, это было все равно что поставить белый крестик у прохода, ведущего к твоему убежищу, и я решила только приподнять ногой траву у входа, прежде чем уйти.

Проходя мимо загона, я увидела, что один из пони лежал на земле совершенно неподвижно в одиночестве и казался мертвым. Я не осмелилась бросить в него камушком, чтобы он пошевелился, встал, вернулся к жизни, я боялась, что он действительно умер. Я прибавила шаг, чтобы уйти из парка. Запястье холодил браслет, и я подумала, что было бы лучше снять его и спрятать в сумку, но не сделала этого. Теперь я никогда не узнаю, забыла ли я, отложила ли на потом или не смогла решиться, но я не сделала этого.

Впервые за последние дни я вовремя пришла за Мелихом в школу. Ворота еще не были открыты, и я подождала несколько минут в стороне от других мамаш. Одна из женщин повернулась и удостоила меня долгим взглядом, когда я поприветствовала ее кивком головы, прежде чем отвернуться, она, не ответив, в упор холодно посмотрела на меня, и я неожиданно заметила, что они все разглядывают меня с неприязнью, молча, без единой улыбки. Я подумала: возможно ли, чтобы меня видели с тобой, что они могли знать — неужели новости распространялись по этому городу так быстро? Я вспомнила, что ты рассказывал мне — как тебе больше не разрешали рассказывать детям истории, потому что видели, как ты дышишь чем-то из пакета, как тебя пытались прогнать из парка. Отвернувшись, с пылающими щеками, я отошла на несколько шагов.