Акилле Кампаниле - Если луна принесет мне удачу

Все были потрясены рассказом Джеппи. Он покачал головой, как будто отгоняя тягостные воспоминания.

– Теперь, – сказал он, – я стар и устал, господа, и мне страшно надоела эта жизнь, все время в лесах, все время настороже, все время кражи и преступления. – Внезапно он замолчал. – Идти с вами дальше было бы для меня небезопасно. Я возвращаюсь. Прощайте.

Он учтиво попрощался с Эдельвейс и собирался уже уходить, когда Баттиста заглянул ему в глаза, как мужчина мужчине.

– Зачем, – спросил он, – ты бандит?

– Что за вопрос! – ответил тот. – Все как-то крутятся, чтобы заработать на жизнь.

– Ничего себе оправдание! – сказал Баттиста.

Старый доктор одернул его:

– Надо уважать, – сказал он, – чужие мнения.

Но Баттиста честно протянул руку бандиту.

– Джеппи, – сказал он, глядя ему прямо в лицо, – иди работать. Искупи свою вину.

Бандит с изумлением уставился на него.

– Почему ты не работаешь? – настаивал на своем Баттиста.

– Я скажу, – ответил зверь в человеческом облике, – я никогда об этом не думал. Но теперь, когда вы мне об этом сказали, я буду думать только об этом. Я сразу же найду себе работу…

– Молодец, Джеппи! – воскликнул молодой человек, хлопая его по плечу. – Верни себе доброе имя. Как знать, может, когда-нибудь я встречу тебя, порядочного гражданина, образцового семьянина, честного и неподкупного служащего.

Странности судьбы! Баттиста говорил правду, даже не подозревая об этом, как мы и увидим в продолжение этой истории.

Бандит удалился, прыгая со скалы на скалу, как горный козел. Наши друзья смотрели вслед этому скорее несчастному, чем виновному человеку, и, когда тот скрылся из виду, продолжили путь.

Равнина, окрестные горы и дорога были покрыты тонким слоем недавно выпавшего снега. В совершенно ясном небе серп луны склонялся к закату. Хотя еще стояла ночь, все было залито невероятным светом. Было настолько светло, что Баттиста в какой-то момент показал своим товарищам две далекие тени.

– Эти собаки, – сказал он, – которые до сих пор бродят. Неужели они не боятся волков?

– По-видимому, нет, – ответил доктор.

Они ускорили шаг, в тишине. Внезапно, когда две тени приблизились, доктор резко остановился.

– Какие там собаки! – сказал он. – Это волки.

То были два волка, которые по нюху уже обнаружили присутствие человека.

Что делать? Удирать значило наверняка подвергнуться преследованию зверей. Спрятаться? Но где? Трое путников поискали глазами укрытие и заметили невдалеке полуразрушенный домик без крыши. Они добежали до него и, цепляясь за камни, добрались до верхнего края стены, где притаились в надежде, что волки уйдут. Но волки, возбужденные запахом несчастных, быстро приближались прямиком по снежной равнине. Уже несколько метров отделяло их от разрушенной стены. С подъятыми от ужаса волосами, с замирающим дыханием в безумном стремлении не дать себя обнаружить, трое спутников, совершенно безоружные, увидели, как звери подошли к основанию стены, стали ее обнюхивать, махая хвостами, задирая головы, и уставив на них четыре горящих глаза.

Похолодев от ужаса, наши друзья увидели, как волки начали взбираться по стене. И вознесли последнюю молитву господу.

Вдруг, к своему огромному изумлению, они услышали тонюсенький голосок – как писк комара, – который запел веселую песенку, из тех, что когда-то пели с эстрады:

В доме госпожи Бьянки Марии нарастала суматоха. Больной чуть-чуть полегчало, но ни тетя Джудитта, ни Гастон д’Аланкур не знали, что предпринять: сделать ли ей укол, поставить ли горчичник, применить массаж, или дать что-нибудь попить. Они с тревогой ожидали доктора, время от времени выглядывая в окна. Эдельвейс запаздывала с возвращением, и это увеличивало волнение тети Джудитты, которая опасалась, как бы не произошло какого-нибудь несчастья. Уже наступило утро, а девушка все не возвращалась. Уж не говорю о том, что оставалась нераскрытой тайна судьбы мужа госпожи Бьянки Марии, который должен был находиться в пути уже несколько дней. Но вот наконец на лестнице послышалось торопливое шарканье шагов, и вскоре в дом входили Эдельвейс, Баттиста и старый доктор.