Дмитрий Быков - Эвакуатор

— Но были же такие, что отказывались! — зло закричала она.

— Были, да. Такие боялись спасения еще больше, чем смерти. У вас таких полно.

— А если человек просто не желает играть в эту дурацкую игру! В это спасение избранных!

— Это его выбор, — спокойно сказал Игорь. — Если ему своя белоснежность дороже пяти спасенных жизней, он поистине великий грешник и достоин бедствовать вместе с этой планетой. Выживет — повезло, нет — туда и дорога. Зато красиво.

Катька замолчала.

— Кать, — он встал, подошел к ней и прижал ее к себе. Она вырвалась и отвернулась.

— Пойдем смотреть тарелку, — сказал он мягко. — Сейчас, только фонарик возьму.

Сарай стоял в дальнем углу восьмисоточного участка. Из окон веранды лился теплый желтый свет, горело окно у соседа, — и видно было, до чего кругом неприютно. Если мобильник тут берет, она немедленно позвонит мужу и скажет, что остается. Нечего и думать — возвращаться в такую пору. На этих дорогах они никого не поймают. Тарасовка выглядела сущим краем земли — неясные силуэты убогих домиков, сухие прутья с лохмотьями последней листвы, чавкающая грязь под ногами, да еще и накрапывать принялось.

На двери старого, еле держащегося сарая блестели пять новеньких, блестящих цифровых замков.

— Зачем столько? — спросила Катька.

— Серьезная вещь, запирать надо.

— Да его проще разломать, ты не находишь?

— Разломать его не так просто, — гордо сказал Игорь. — Тут защита все-таки. Попробуй ударить в дверь, можно несильно.

— И что будет?

— Психическая программа дубль пятнадцать будет, вот что, — пробурчал он, набирая коды. — Припадок ужаса, частичный паралич. Она у меня стоит за себя — знаешь как? Ты попробуй, правда. Не топориком, не ломиком, — просто рукой тресни, ничего особенного. Даже паралича не будет. Просто — ужас, тоска, желание убежать подальше…

Катька и так чувствовала ужас, тоску и желание убежать подальше. Она робко подошла к стене сарая и хотела ударить по ней, но не смогла. Вместо этого, удивившись себе, она погладила сырые некрашеные доски.

— Убедилась? — спросил Игорь. — Мощная штука. Я даже когда дверь открываю, чувствую некоторое сопротивление… Все, можно. Смотри.

Он распахнул дверь. Катька осторожно подошла и заглянула. Пахло мышами и каким-то рассыпанным удобрением, смутно белевшим на полу.

— Погоди, я фонарик включу.

Он достал «вечный» фонарик с синеватым мертвенным светом и направил его в глубь сарая. Катька на всякий случай ущипнула себя за руку. Она не знала, что ожидала увидеть, — да и вообще ничего уже не понимала.

Среди рулонов рубероида, белых пустоватых мешков неясного назначения и грязных лопат с потрескавшимися черенками стояла большая садовая лейка.

— Ну? — гордо спросил Игорь. — Форма, по-моему, идеальная. А ваши все — тарелка, тарелка… Я ж тебе говорил — аппарат должен быть обтекаемой формы. Вертикально ориентированный.

Тут она поняла, на что был похож летательный аппарат на его карточке с голограммой: длинный цилиндр с косо отведенной от него трубкой и чем-то вроде ручки сбоку. Да, конечно. Конечно, это она.

Некоторое время они молчали: Игорь — гордо, любуясь главным сувениром с Альфы Козерога, а Катька — устало. Все было понятно. Все-таки надо как-нибудь уехать домой. Господи, как глупо. Когда я уже стану взрослым человеком.

— Нравится? — спросил он.

— Очень удобно, — сказала она. — Отличная штука. Поливать, а особенно заливать — просто незаменима.

— Ну правильно, а ты чего ждала? Что тут стоит инопланетное чудо, лампочками мигает? Нет, Кать. Все предусмотрено. Система консервации, последнее слово. Форму сохраняет, а все остальное… У нас же серьезно, Кать. Не по-детски.

Катька еще некоторое время посмотрела на лейку, потом повернулась к нему и крепко его поцеловала.

— Я очень тебя люблю все-таки, — сказала она. — Ты себе не представляешь, что я сейчас чувствую.

— Мне бы хотелось, чтобы некую гордость за Альфу, — сказал он самодовольно.

— Нет. Нет, Игорь. Ужасное облегчение, просто колоссальное. Понимаешь… если бы тут действительно стояла тарелка, если бы я хоть вот на столечко допускала… это значило бы, что в мою жизнь вторглось нечто невероятное. И на меня упала дикая ответственность по отбору пяти человек из населения Земли. И эта ответственность разлучила бы меня с тобой, милый, милый, потому что я никогда не смогла бы после этого оставаться прежней. Ведь это ты перевалил на меня такой груз, а в случае отказа шантажировал собственной гибелью. А теперь ничего этого опять нет, и нет никакой тарелки. Я даже не сержусь, что ты так заигрался. Я давно хотела выехать из Москвы на воздух. Ну вот, выехала. Теперь можно жить. Отличная вещь, правда. Можно, я ее подержу?