Эмиль Брагинский - Московские каникулы

Улыбка у нее была, как говорили мужчины, убойная, и Гриша искренне воскликнул:

– Пожалуйста, улыбайтесь! Вам так идет улыбаться. Сейчас вы похожи на прекрасную и красивую артистку Ирину Селезневу!

– Никогда такую не видела!

– Вы не смотрели фильм «Московские каникулы»? – ахнул Гриша.

– Представьте себе, нет. У нас не показывают русские фильмы!

– Мне вас жаль! – Гриша направился ко входу.

Лучана последовала за ним, собака не отставала. Обретя хозяев, она вовсе не хотела их терять.

– А у вас в Риме большая квартира? – Гриша нес чемодан. – Тяжелый этот чемоданчик.

– В Риме у меня дом. Вам тяжело, вы хлиплый, отдайте мне, я сама донесу!

– Как-нибудь справлюсь! Сколько этажей в вашем римском доме?

– Два.

– Какое совпадение. У меня тоже два. – Гриша попридержал парадную дверь. – Прошу!

Правда, парадной эту дверь можно было назвать лишь при большом воображении. Ее давно уже перекосило и облупило. А свежая краска прикасалась к ней, должно быть, еще до Великой Октябрьской революции, которую сейчас называют не революцией, а переворотом.

Поднимались по щербатым ступеням.

– На этих ступеньках можно запросто ноги переломать! – сказала Лучана, она едва не свалилась, но Гриша успел ее подхватить.

– Этой лестнице двести лет! – сказал Гриша. – На ней действительно ломали ноги лучшие люди России. Но ведь вы, иностранцы, обожаете старину!

– Но только ту, – уточнила Лучана, – где ноги остаются целыми!

– Я буду молиться за ваши ноги! – пообещал Гриша.

На втором этаже Гриша ввел Лучану в квартиру. И, не давая ей времени разглядеть коридор, сразу же отворил дверь комнаты:

– Вот ваши апартаменты, синьора! Все, как вы просили!

– Эту жалкую комнатушку, это убожество вы называете апартаментами? – привычно возмутилась Лучана.

На самом деле комната оказалась небольшой, но довольно приятной, хотя обставлена была более чем скромно.

Гриша помогал гостье избавиться от верхней одежды:

– Но зато как уютно! Какой сад за окном! И тень Наполеона! Четыре дня как в раю!

– У вас своеобразное представление о рае! – хмурилась Лучана.

– Рай – это там, где вы! – Гриша бесстрашно посмотрел гостье в глаза.

– Дешевый комплимент! – точно оценила Лучана.

– Вы правы! Я потренируюсь, и комплименты будут дорогими!

– Хочу в туалет! – безо всякого стеснения сказала женщина.

– С этим проблем нет! – Гриша распахнул дверь. – По коридору в самый конец и направо. Вас проводить?

Но Лучана уже топала по коридору в самый конец, повернула направо, но тут ей преградила дорогу соседка, чью мощную грудь облегала майка с надписью на ней: «I have the great experience»:

– Ты что, новая подружка моего Григория?

Лучана, ничего не ответив, попыталась ее миновать, но та изловчилась и вновь загородила проход:

– А между прочим, входя в жилое помещение, уличную обувь надо снимать!

– Это в Японии снимают! Пропустите, пожалуйста!

Лучана откровенно толкнула соседку плечом, но та была крепенькой:

– Чистоту соблюдают не только в Японии.

Опередив незнакомку, которая успела ухватиться за дверь туалета и безуспешно дергала ее изо всех сил, соседка произнесла наставительно:

– Дергать не надо, эта дверь любит ласку! – Легко отворила ее и, оттеснив Лучану, протиснулась внутрь. – Внутри не запирайся, защелка заедает, понимаешь? – Жестом попыталась объяснить сказанное. – В общем, обожди, я скоро!

Выхода у Лучаны не было, оставалось ждать в коридоре, нервно переминаясь с ноги на ногу, а из туалета донеслось озорное пение:

На обратном пути Лучана не шла, а неслась по коридору, перепутала двери, рванула не ту и очутилась в комнате, где стоял на голове совершенно голый мужчина и жевал при этом яблоко.

Лучана кинулась обратно в коридор, на этот раз не ошиблась дверью и при виде Гриши не сказала, а выстрелила:

– Вы наглый обманщик! – Ее черные глаза сверкали ненавистью. – Соседка, задвижка, голый мужик!

Она подхватила конец веревки, которая все еще заменяла поводок, потянула за нее и вместе с собакой покинула Гришине жилище навсегда. Во всяком случае, в этот момент Лучана была уверена, что никогда и ни за что сюда не вернется.

Гриша невесело поглядел ей вслед, подумав при этом, что двадцать пять баксов плюс еще пятьдесят, в сумме семьдесят пять, это совсем неплохо, но наверняка хуже, нежели сто пятьдесят. Глянул в окно. Лучана пересекала двор решительным, размашистым шагом. Шляпка была угрожающе сдвинута набок.