Эмиль Брагинский - Суп гороховый и блинчики с вареньем

– Он что, с бабой едет? – послышался голос лейтенанта.

– Во-первых, не баба, а женщина, – резко ответствовал Лева, – а во-вторых, это жена!

Лева, как самый близкий друг Василия, был полностью в курсе его сердечных дел.

– Только женился?

– Нет, – возразил Лева, – уже лет десять, не меньше.

– Чего ж он тогда с ней сюсюкает? – поразился лейтенант. – И смотрит на нее как кот на сало?

– Любовь! – нежно произнес артист Лева.

– Через десять-то лет, не верю! – Лейтенант не верил сегодня уже во второй раз.

– Знаешь, – говорил в коридоре Василий, – ты, Женя, мне снишься четко – через день! Точнее, через ночь!

– А почему не каждую ночь?

– Не знаю, каждую не получается. И всегда ты в моем сне голая!

– Стою, сижу, танцую? – делово поинтересовалась Женя.

– Идешь ко мне навстречу, и обязательно голышом! – повторил Василий.

– И после этого ты, – вспыхнула Женя, – с ней…

– Никогда! – Василий даже обиделся. – Клянусь! Как тебе могло прийти такое в голову!

– Прости! – повинилась Женя. – Но ты от меня обратно в Самару уедешь?

– Уеду!

– Это ужасно!

– Это хуже чем ужасно! – сказал Василий.

Потом они долго стояли молча.

Вдруг Женя сказала:

– Это замечательно, что меня ограбили!

Василий от изумления не нашелся, что возразить.

В этот момент появился заспанный мужчина в мятом халате. Он неуклюже протиснулся между стенкой купе и любовной парой, толкнув при этом Женю.

– Извините, – буркнул заспанный, – приспичило.

– Да ладно, – отозвалась Женя, – дело житейское…

Заспанный проследовал дальше по коридору.

– Мне повезло, что меня ограбили! – повторила Женя, на этот раз Василий раскрыл было рот, желая что-то сказать, но его опередил стон, точнее, не стон, а вопль:

– Мерзавцы! – Заспанный появился снова. – Они заперли туалет!

– Значит, открыт в другом конце! – Женя проявила знание железнодорожной жизни. – Один туалет мыть легче, чем два!

– А мне на их туалетные трудности.. – завелся заспанный, но Женя его строго одернула:

– Тихо! Люди спят!

– Зато я не сплю! У меня простата! Я за ночь раз пять встаю!

Женя внимательно поглядела на страдальца:

– У вас простата, а вы пьете!

– Пью! – со вздохом признал заспанный и похлопал Василия по плечу: – Ты ее слушайся, она у тебя умная!

– А ты давай, шагай по своим делам! – огрызнулся Василий. – А то не ровен час…

Когда остались вдвоем, Женя повторила в третий раз и снова от души:

– Это грандиозно, что меня обокрали!

– Но почему?

– Потому что иначе мы бы не стояли с тобой вот здесь, в коридоре скорого поезда, в этой дивной ночи, не смотрели бы в окно, в которое ничего не видно!

– Так-то так, – кивнул Василий и крепче прижал Женю к себе, – но все-таки лучше, если бы мы здесь стояли, а тебя при этом не ограбили!

– Да, – перебила Женя, – но я вижу в окне, как ты уезжаешь в эту чертову Самару, и мне хочется плакать…

Звонок в квартиру бухгалтера Дробилина раздался рано утром.

Дробилин собирался на работу и, естественно, никого не ждал. Прежде чем отворить входную дверь, осторожно поглядел в дверной глазок и обнаружил Женю.

На сердце у Дробилина сразу стало тепло. Такого светлого подарка он не ожидал.

Дробилин поспешно открыл, но поспешно – это слишком сильно сказано. Чтобы открыть дверь, надо было справиться с четырьмя замками, из которых один заедал всегда, а другой – в зависимости от собственного замочного настроения.

– Я была тронута, – сказала Женя, входя, – письмо и плюс к письму – засохший цветок, как в девятнадцатом веке, это так сентиментально, странно только, что цветок никто не украл.

Счастливый хозяин собирался закрыть за Женей дверь, но в дверь уже протискивались двое. Один, здоровенный, без затруднений отодвинул Дробилина в сторону, а вслед за богатырем проследовал второй, помельче, но тоже не хрупкий.

– Я с друзьями! – пояснила Женя. – Чего ты всполошился, Дима, они безобидные. И, как ты, тоже любят меня!

– Значит, вас зовут Дмитрием? – переспросил Лева.

– Да, – не стал отрицать Дробилин. – Вы садитесь, пожалуйста!

Лева, однако, не сел, а роскошным, превосходно поставленным басом, продекламировал:

– и, уже угрожающе, закончил:

Женя весело продолжила:

– А мы – это народы, которые, как сказал Лева, возмутились!

– Это не я сказал, это Пушкин. «Борис Годунов», – уточнил Лева. – Ночная сцена в саду. Марина Мнишек и Самозванец, то есть Лжедмитрий. Вы тоже Лже-дмитрий!