Сесиль фон Зигесар - Сплетница

— Дженни, это что, так срочно… — начал раздраженно выговаривать сестре Дэн — так, как умеют только старшие братья.

— Серена Ван дер Вудсен! — перебила его Дженни. — Она снова будет ходить в Констанс Биллард. Я видела ее на молитве. Подумать только!

По тротуару прошуршала крышка от пластикового стакана. Красный «Сааб» проскочил авеню Вест-Энд на желтый свет. Ноги Дэна в коричневых замшевых «Хаш паппис» внезапно вспотели.

Серена Ван дер Вудсен. Он глубоко затянулся сигаретой. Руки так дрожали, что он едва не пронес ее мимо рта.

— Дэн? — пискнула трубка. — Ты слышишь? Я говорю, Серена вернулась. Серена Ван дер Вудсен!

Дэн резко выдохнул.

— Ну, слышал, — сказал он с наигранным безразличием. — И что с того?

— Как — что с того? — недоверчиво сказала Дженни. — Брось, Дэн, я-то знаю, что с тобой чуть не приключился сердечный приступ. вечно ты прикидываешься, Дэн.

— Я — вполне серьезно, — раздраженно бросил Дэн. — Чего ты звонишь? Мне-то что за дело?

Дженни тяжело вздохнула. Дэн положительно выводил ее из себя. Ну почему он не может открыто радоваться, как другие люди? Ей так надоела его бледная кислая мина поэта, погруженного в свой внутренний мир.

— Ну и ладно, — сказала она. — Забудь. Поговорим позже.

Она отключилась, и Дэн вернул сотовый в карман черных выцветших вельветовых брюк. Извлек из заднего кармана пачку Camel и прикурил новую сигарету прямо от окурка. Он обжег палец, но даже не почувствовал этого.

Серена Ван дер Вудсен.

Он познакомился с ней на вечеринке. Нет, не так. Он только увидел ее на вечеринке — единственной вечеринке, на которой он побывал, в квартире его собственных родителей на углу Девяносто девятой и Вест-Энда.

Стоял апрель; дело было в восьмом классе. Вечеринку устроила Дженни, а их отец Руфус Хамфри, печально известный редактор поэтов-битников старшего поколения и бывший завсегдатай вечеринок, с радостью предоставил ей свободу. Их мать уже несколько лет как уехала в Прагу, чтобы «сосредоточится на искусстве». Дэн пригласил весь класс и сказал друзьям привести как можно больше народу. Прошло больше сотни человек; пиво, спасибо Руфусу, лилось рекой, и многие ребята напились первый раз в жизни. Дэн говорил, что это была лучшая вечеринка в его жизни, и на этот раз мы можем ему поверить. Дело было не в пиве; там он встретил Серену Ван дер Вудсен. И пускай она напилась и села играть в дурацкую игру, где надо было говорить на латыни и целовать разрисованный живот какого-то придурка, — даже тогда Дэн не мог оторвать от нее глаз.

Позже Дженни рассказала ему, что Серена учится с ней в одной школе, и с тех пор сестра стала его наперсницей, сообщавшей о Серене все: где она была, что делала, что говорила, во что была одета. Дэн узнавал обо всех тусовках, где он мог мог ее увидеть. Такая удача выпадала не каждый месяц. Не то чтобы вечеринки случались редко — случались они очень часто, но Дэну путь на них был почти всегда заказан. Дэн не принадлежал к миру Серены, Блэр, Нейта и Чака. Дэн вращался в высших кругах. Он был обычным подростком.

На протяжении двух лет Дэн с тоской следил за успехами Серены, держась на расстоянии. Он ни разу с ней не заговорил. Когда она уехала в пансион, он постарался выкинуть ее из головы. все равно им больше не встретиться, разве что судьба, как по волшебству, сведет их в одном колледже.

И вдруг Серена вернулась.

Дэн прошел полквартала и повернул назад. Мысли проносились в его мозгу со страшной быстротой. Устроить тусовку. Он напишет приглашения и попросит, чтобы Дженни подсунула одно из них в шкафчик Серены. А когда она войдет в его дверь, он встретит ее, снимет пальто и поздравит с возвращением в Нью-Йорк.

«Без тебя каждый день шел дождь», — скажет он. Как поэтично.

А потом они запрутся в отцовской библиотеке, сорвут друг с друга одежду и будут целоваться на кожаном диване перед камином. Когда все разойдутся, он будет кормить ее своим любимым кофейным мороженым. Больше они не расстанутся никогда. Они не смогут прожить друг без друга ни минуты и попросят, чтобы их перевели в школу «Тринити», где совместное обучение. Они переедут в Колумбию и снимут однокомнатную квартирку, где не будет никакой мебели, кроме огромной кровати. Друзья Серены будут звать ее вернуться к прежней жизни, но ни один благотворительный бал, ни один торжественный ужин, ни одна блестящая вечеринка не заставят ее уйти от него. Если придется, она бросит ради него и счет в банке, и фамильные бриллианты. Серена согласится жить и в шалаше, был бы любимый рядом.